Отцы, матери, дети. Православное воспитание и современный мир

Когда-то так и было с теми, кто обратился ко Христу в советский период. Люди, жаждущие Правды, отрекались от неправды; ищущие Любовь – отсекали блуд и похоть; люди, возжелавшие настоящей Свободы – свободы во Христе, могли мужественно идти на подвиг и претерпевать гонения. Но мир тогда был еще другим. Уже были такие понятия, как «свободная любовь» – но это был вызов общественной нравственности^[3], содомия вызывала всеобщее омерзение. Права и свободы в СССР попирались, но за них боролись мужественно и бескорыстно, часто рискуя личной свободой и жизнью, а не получая за это гонорары. Удивительно, но за многие десятилетия советской власти безбожное общество сумело сохранить основные критерии христианской нравственности, и даже некий нравственный иммунитет, который был накоплен тысячелетием христианских поколений в России. Тогда мы не могли учить детей закону Божиему, но слово, сказанное шепотом, «возвещалось на кровлях»; мы не могли водить детей в храм регулярно, но каждое посещение храма меняло душу ребенка, так как было подвигом и духовным трудом. Нынешние дети родились уже в другом мире; в семьях христианских, но лишенных всяких корней и традиций, порвавших с обществом, в котором они выросли, и отгородившихся от общества, в которое готовы вступить дети. Может быть, дети и видят в семье опыт обращения, но понять его они не могут. Им дают христианское образование люди, которые не получали христианского образования, их пытаются воспитывать по-христиански родители, которые не были воспитаны по-христиански. И совершенно пагубным предстает в этом случае обычное родительское тщеславие: люди часто забывают, какими они были в детстве, и требуют от детей того, на что сами неспособны. Нововоцерковленные (и если бы воцерковленные!) еще только с переменным успехом начинают учиться жить по заповедям, а от детей требуют только праведности, причем в своем понимании, не всегда выверенном по учению Церкви. Очень часто, гораздо чаще, чем можно подумать, в результате дети не только отходят от Церкви, но и теряют связь с родителями; лишенные дома понимания, любви и тепла, они становятся легкой добычей любого сомнительного учения, поддаются пропаганде любых пороков…

И при этом и мы, христиане – родители и педагоги, и мир, который нас окружает, говорим одни и те же слова: мир, свобода, любовь, добро, правда… Но христианские понятия прививаются с трудом, а понятия «новой эры» сами прорастают. Как в притче: сеял человек доброе семя на поле своем, а проросли вместе с добрым семенем плевелы, которые посеял враг человек. И какое острое желание вырвать эти плевелы возникает, когда видишь их пышное цветение в душах наших православных подростков. Но Евангелие говорит нам: «Нет, – чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы…» (Мф 13:29). Что же делать? Можно попробовать пойти вот таким путем: научить детей отличать плевелы от пшеницы и пропалывать себя. Путь очень сложный, и путь этот лежит через православную аскетику. Именно аскетика как наука о человеке и о способах борьбы с грехом дает самое точное определение фундаментальных понятий, о которых сказано выше. Вот, например: «Страх Божий рождает плач, а плач рождает мужество» (преподобный Антоний Великий). Совершенный абсурд для мира сего. Как это – страх рождает мужество? И вообще понятие страха для современного человека унизительно. Бесстрашие – вот главное качество героя нашего времени. Имеет смысл поговорить с детьми о страхе: чего мы боимся, что вызывает страх? И оказывается, что кроме биологических переживаний страха (смерти, боли, темноты и т. д.) человек боится не так уж и многого – он боится за своих близких, боится Бога (греха) и боится выглядеть смешным, то есть чужого мнения. Итак, страх бывает разным, его можно поделить на три вида: естественный (все боятся зубного врача, но если надо, приходится преодолевать страх и садиться в кресло), «хороший» страх и «плохой» страх.