Отвага

Необыкновенная девочка в безрукавке из кроличьих шкурок, с бусами из лесных орехов, с глазами Тибо и ртом Эмы. Воплощение леса, гармоничная часть природы. Она рассматривала Лисандра, высоко подняв брови от удивления. Он забавлял ее и завораживал. Взгляд постоянно возвращался к кинжалу, все еще крепко зажатому в руке мальчика. Молчание длилось целую вечность. Наконец Мириам весело сообщила:

– Твой друг погиб.

И указала на Проводника.

– Он мне сказал. Смотри!

Она широко раскинула руки, покружилась в розовом свете, сиявшем посреди непроглядной тьмы.

– Заря в ночи.

Лисандра смутил пристальный взгляд Мириам, пронизывающий насквозь. В Гиблом лесу среди множества способов общения слова – вовсе не главные. Сидра объяснила воспитаннице, что Лисандр понял жалобы леса, потому что умел слышать мысли животных. А еще потому, что родился не здесь, на острове, среди тех, кто отрекся от прошлого, опирался лишь на привычное и удобное, не желал знать ничего нового. Вблизи главного не разглядишь. Общую картину видит только тот, кто пришел издалека. Если гость и вправду наделен такими способностями, Мириам надеялась, что они смогут разговаривать с ним без слов.

Обычно Лисандр с трудом читал мысли людей, поскольку те всегда старались что-то скрыть. А вот Мириам прозрачна, как ручеек, что бежал рядом с ними. Прямая и честная, без лукавства, вычурности, лишних сложностей.

– Розовая заря в ночи – отлетающая душа. Твой друг выполнил главное обещание: ты здесь. Теперь он счастлив. Отпусти его.

Лисандр почувствовал: в груди что-то встрепенулось, будто капитан выпорхнул наружу и быстро-быстро устремился ввысь. Лисандр его не удерживал. Неведомое прежде умиротворение снизошло на него. Оказалось, что смерть – разумная необходимость, логичное завершение каждого рождения. Гийом отдал миру все свои блестящие дарования и напоследок сиял вокруг них розовой зарей. Лисандр утешился и успокоился. Проводник, смирившись, потерся о ногу Мириам и задремал, опустив веки. Желтые глаза превратились в узкие щелочки.

Мириам улыбнулась. В отличие от Сидры, она умела улыбаться. Нетрудно догадаться, от кого она унаследовала эту насмешливую улыбку. Лисандр надеялся, что капитан увидел сверху ответ на вопрос, который некогда задал. Мириам указала на куртку трубочиста и похлопала себя по бокам. Отзеркалив ее движение, мальчик ощупал карманы и понял, что собеседницу интересовала вовсе не куртка, а ее содержимое – часы.

Часы Тибо. Гийом следил по ним за перемещениями Проводника, с их помощью осуществил свой самоубийственный план. Как они оказались в кармане? Наверное, капитан незаметно подсунул их Лисандру, когда они катались, сцепившись, по круглой норе. Мириам приблизилась. Ей страстно хотелось заполучить их. Лисандр протянул ей часы. Ведь они принадлежали ее отцу, хотя Тибо и выкрал их у Манфреда. Мириам взяла часы, взвесила на ладони, переложила в другую, нечаянно нажала на кнопку, крышка открылась. От неожиданности девочка подскочила и отшатнулась, держа их на вытянутой руке. Помедлила в нерешительности, затем поднесла к лицу и стала рассматривать циферблат. Закрыла крышку, открыла вновь. Провела пальцами по шее и достала из-за пазухи медальон Эмы. Медальон в одной руке, часы в другой: мама и папа.

– Береги их.

Мириам в ответ смешно дернула головой, встала на колени, быстро-быстро вырыла ямку длинными грязными ногтями, положила туда часы с медальоном и закопала, как пират сокровища, как лисица добычу. Спрятала от сороки-воровки. Когда разровняла землю и хорошенько ее затоптала, розовый свет вдруг стал ослепительно-золотым. Множество ярких желтых нарциссов разом раскрылись и потянулись венчиками к Мириам. Лисандр замер, потрясенный.

– Вот теперь я довольна.

Мириам довольна, и поэтому расцвели цветы? Она легко прикоснулась к сердцу, потом указала на деревья, ручей и небо, видневшееся сквозь ветви. Стремительно огляделась вокруг, принюхалась. Теперь не так-то просто стало читать ее мысли. Свет вновь изменился, побледнел. Темнота собралась поглотить зарю. Мириам произнесла вслух, делясь хотя бы частью своих познаний:

– Пока ты не пришел, здесь много страха. Деревья злые, потому что страх.

Мириам говорила на языке Севера так же затрудненно и неуклюже, как Сидра. Они будто роняли горсть гвоздей, и те топорщились во все стороны, упав неопрятной кучкой. Никакого сравнения с живым потоком мыслей.

– Знаю, – кивнула Мириам и смущенно потупилась.

Лисандр спохватился, что в ее присутствии следовало думать осторожней. Мириам обладала сверхъестественным даром телепатии и сразу поняла, что от ее невнятной речи мальчика покоробило. Если ему когда-нибудь удастся увести ее из Гиблого леса, она станет истинной мученицей: мир полон лжи, тщеславия и эгоизма.

– Знаю, – вновь кивнула Мириам.

Ее дар ошеломлял и пугал…