Отвага

Слова, имеющие то же значение, что и отвага, — храбрость, смелость, неустрашимость, бесстрашие. Но человек с нормальной психикой никогда не остается равнодушен к опасности. Особенно к опасности для его жизни. Инстинкт самосохранения всегда вызывает чувство, обозначаемое словом, которое по значению противоположно отваге — опасение. Другое дело, как отреагирует на это чувство разум. Либо человек отдастся во власть опасения, которое перейдет в страх, и перед нами окажется трус. Либо человек пересилит страх и возобладает чувство долга, чувство чести, чувство человеческого достоинства перед лицом любой опасности. И тогда перед нами — отвага. Две разные личности. Два противоположных характера.

Слово предоставляется одному из самых молодых Героев Советского Союза, получившему Золотую Звезду при выполнении интернационального долга за бесстрашие и победы на поле боя в горах Афганистана в середине 80-х капитану И. Плосконосу:

«Людей, которые совсем ничего не боятся, тем более смерти, по-моему, нет, — говорит капитан. — Идешь в горах или по зеленой зоне — то есть внизу, в долине — и поначалу чувствуешь, что страшновато, даже как-то ждешь первого выстрела. Но когда начинается динамика боя — боязнь проходит…»

Итак, отвага — это не только смелость. Это еще и умение мыслить, анализировать, в любой сложной обстановке принимать единственно верное решение. Решение не спасти свою жизнь любой ценой (для этого отваги как раз не нужно), а выполнить долг, сохранить честь, соблюсти свое человеческое достоинство.

В скандинавской мифологии был такой герой по имени Ангрим и по прозвищу Берсеркер (Медвежья шкура), внук восьмирукого Старкадра и красавицы Альфильды, обладавшей сверхчеловеческой силой и одержимой неистовой, яростной жаждой битв. От своей супруги, дочери Свафурлама, он имел двенадцать сыновей, отличавшихся такими же качествами. Они тоже получили прозвище Берсеркеры. И такое же прозвище норманны, наводившие своими набегами тысячу лет назад ужас на многие страны Европы — от Британии до Италии, — стали давать самым отважным своим воинам, которые первыми кидались в гущу битвы.

Берсеркеры считали особой доблестью сражаться без панциря и шлема, в одной лишь рубахе из медвежьей или волчьей шкуры, а то и вовсе обнаженными до пояса. Выхватив меч или боевой топор, они приходили в исступление и, нисколько не заботясь о собственной жизни, с грозным боевым кличем рубили всех подряд, кто подвернется под руку, так что от них в ужасе разбегались враги. Это был верх почета, когда викинга (витязя) называли берсеркером.

К такому воину относился с особым уважением сам конунг (князь). Но звание берсеркера надо было завоевать личной отвагой и подтверждать его презрением к смерти в каждом бою.

Правда, надо оговориться, что берсеркерам было довольно легко презирать в равной степени и жизнь и смерть. Напротив, для них было как раз очень соблазнительным пасть именно на поле битвы. Дело в том, что согласно скандинавской мифологии у верховного бога Одина для павших на поле боя в отличие от прочих смертных (за исключением, разумеется, конунгов, их сыновей и дочерей) есть специальный чертог — Валгалла (Чертог павших), где вечно блаженствуют те, кому посчастливилось отправиться туда прямо с места схватки. Блаженствуют, естественно, по-норманнски: с утра развлекаются поединками, а в полдень раны заживают сами собой, и герои под председательством Одина усаживаются за пиршественные столы, причем им прислуживают валькирии — бессмертные девы чудной красоты. Да и на поле боя не надо особенно заботиться о своей судьбе и о судьбе сражения: валькирии, которые незримо носятся в золотом вооружении над сражающимися, сами определяют, кто победит и кто погибнет, кто сгинет бесследно как трус, а кого они унесут с собой в Валгаллу как достойного такой чести.

Надо оговориться также, что подобная отвага могла давать действенные результаты только, когда викинг налетал на викинга или на таких же варваров, как они. Но если бы берсеркеры напали, скажем, на древнегреческую фалангу, появившуюся и исчезнувшую задолго до их появления, то им бы не поздоровилось. В фаланге стояли несколькими рядами плечом к плечу гоплиты — тяжело вооруженные воины с длинными копьями и короткими мечами. Они были не трусливее норманнов, но действовали в отличие от них как единая слаженная боевая машина. Гоплит отбивал своим копьем нацеленное на него копье врага, а сосед добивал его, и они принимались за следующего. Таким образом греки разбили намного превосходившие их численно персидские армии, а Александр Македонский дошел до Индии, всюду одерживая победы, хотя в армиях его врагов было гораздо больше лично столь же отважных воинов.