Отважная бродяжка

Кейт, сидевшая в ногах кровати, вскочила и стала вышагивать по комнате. Было жизненно необходимо заставить пожилую леди понять ее. Кейт не могла больше рассчитывать на подобающий брачный союз. Она была обесчещена, и даже если бы попыталась скрыть данный факт, то он, в конечном счете, выплыл бы наружу. Но и рассказывать этой деспотичной пожилой леди, острый язык которой скрывал доброе сердце, всю свою отвратительную историю у Кейт не было никакого желания. Она понимала, что с ее стороны это трусость, но если есть хоть какая-то возможность сохранить уважение леди Кейхилл, пусть и благодаря некоторой лжи, она готова попробовать. А потому ей необходимо убедить ее в своем ином предназначении.

– Я знаю, предлагая свою милосердную помощь, вы желаете мне только добра, но я не могу ее принять. Я слишком долго вела домашнее хозяйство моего отца и всегда имела гораздо больше обязанностей, чем другие девочки моего возраста и положения.

– Милосердие, будь оно неладно! – вскричала леди Кейхилл.

– Мэм, только посмотрите на меня. Взгляните на мою одежду. Вы говорите, что желаете, чтобы я жила с вами как ваша гостья, а вы будете вывозить меня в общество. Можете ли вы представить, как я вот в этом совершаю утренние визиты и посещаю балы?

Она гневно махнула рукой, указывая на свое изношенное платье.

Леди Кейхилл недоверчиво на нее уставилась.

– Нет, разумеется, нет, смешной вы ребенок! Я не позволила бы одеть эти тряпки своей самой никчемной служанке. – Она снова откинулась на подушки, качая головой в ответ на глупые речи девчонки. – Естественно, я обеспечу вас всем необходимым: платьями, перчатками, шляпками, зонтиками от солнца и всякими пустяками – всеми этими блестящими безделушками, о которых вы только могли мечтать.

– Вот именно, мэм. Мне придется просить у вас каждую мелочь, а этого мне не вынести.

– Ах, вот еще! – фыркнула леди Кейхилл.

– Кроме того, мэм, мне не привили светские манеры. Кажется, вы не заметили этот факт моего воспитания. Меня не обучали музыке, никогда не учили рисовать акварелью. Я могу чинить и штопать, даже зашивать раны, но при этом совершенно не умею вышивать причудливые узоры на ткани. Я могу танцевать, но не в состоянии вести изо дня в день непринужденную, ничего не значащую беседу. Большую часть своей жизни я работала, мэм, именно это я делаю лучше всего. Во мне просто нет ничего такого, что позволило бы порхать, подобно светской бабочке, а именно этого вы от меня и хотите.

«О, Боже, – молилась Кейт, – не вынуждай меня говорить ей правду». Ее доводы выглядели достаточно убедительными; к тому же для Кейт принять милостыню и вправду было бы ужасно трудно. Кейт знала, что становилась чрезвычайно упрямой, когда речь заходила о таких вещах. И все же посещать рауты и балы, найти свое место в обществе и на время окунуться в атмосферу легкомыслия, – всего этого страстно желала безрассудная частичка Кейт.

Леди Кейхилл смотрела на нее, крайне потрясенная:

– Дитя-дитя, вы понятия не имеете, о чем говорите. В большинстве этих навыков нет нужды, а другим можно быстро научиться. Бывать в обществе вовсе не означает стать светской бабочкой и болтать о пустяках, хотя, соглашусь, великое множество людей ничем другим и не занимается. Однако дураков хватает в любом слое общества.

На мгновение она замолчала, затем махнула тихо сидящей у нее в ногах девушке рукой:

– Вы утомили меня, деточка, вашим глупым упрямством. Я должна еще раз подумать над этим вопросом. А теперь оставьте меня. Мы поговорим об этом позже.

Кейт поднялась, почувствовав легкий укол совести за недомогание старой леди. Но это же не ее вина, она просто защищалась. Она не просила привозить ее сюда. Она имеет полное право сама принимать решения, касающиеся ее собственной жизни, и она ничего не должна леди Кейхилл, кроме вежливого обхождения. Так почему же Кейт чувствовала, что заблуждается? Разве она ошибается в своем желании не быть ни перед кем обязанной? Разве так уж неправильно хотеть зарабатывать собственные деньги, отказавшись быть зависимой от кого бы то ни было? Нет, это нельзя назвать неправильным… но странное ощущение, что она не совсем права в своем стремлении отмахнуться от доброты пожилой леди, осталось, призналась себе Кейт.

Она взяла поднос из-под завтрака и вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Чуть впереди также открылась дверь, и в холл вышел Джек Карстерз. Кейт резко остановилась. Он оказался между нею и лестницей. Она могла сбежать в свою комнату, вернуться в спальню леди Кейхилл или смело взглянуть ему в глаза.

Сложив руки на груди, Джек прислонился к стене и с язвительным выражением лица ждал ее приближения.

Подбородок Кейт упрямо взлетел вверх. Ее не запугать какой-то грубой силой! Даже если в нем более шести футов роста, а плечи такие широкие, как… что ж, такие широкие, как и любые другие плечи. Она не станет из-за него нервничать. Еще чего! Она крепче вцепилась в тяжелый поднос, по непонятной причине чувствуя себя спокойней, пока он находился между ними, и с высоко поднятой головой двинулась вперед.