Отважная новая любовь (ЛП)

— К ней нельзя прикасаться, — объясняет он.

Я бросаю на него быстрый взгляд, и меня охватывает отвращение от запаха и вида мерзкой девчонки, растянувшейся на полу по ту сторону двери.

— Кто бы стал прикасаться к такой твари? — спрашиваю его я и, чтобы доказать свое отношение, плюю на нее.

Она не шевелится, не реагирует, только еще сильнее сворачивается в клубок, ноги с въевшейся грязью появляются из-под рваного подола ночной сорочки.

Когда я поворачиваюсь к Лит, она все еще стоит посередине коридора, ее лицо побледнело, а пальцы дрожат.

— Все хорошо, любимая, — шепчу я ей у виска, притягивая к себе сильнее. — Я рядом. Я твой.

* * *

— Зачем ты делаешь это со мной? — той ночью спрашиваю я Искупительницу, после того как она вернула мне воспоминания и позволила пройтись губами по ее плечу. — Почему ты позволяешь вспомнить то, как я предал тебя и ничего не сделал, чтобы исправить ситуацию? Пожалуйста…

Я становлюсь на колени, пальцы запутываются в отливающей блеском снежно-белой ночной сорочке, теребя кромку подола.

— Позволь, я увезу тебя из деревни. Позволь мне каждое утро после сна помнить, как сильно я тебя люблю. Позволь сделать тебя счастливой.

Она поглаживает пальцами мой лоб, потом нос и губы, и от воспоминания, что так ласкала меня Лит, когда мы впервые поцеловались, крутит в животе.

— Ты согласился на Сделку, как и все остальные, — уклоняется она от ответа.

— Я не знал, — оправдываюсь я. — Я не понимал, что это будет значить.

— Ты бы сделал их всех несчастными?

— Я бы позволил им самим определять свое счастье — просто чтобы дать тебе шанс найти собственное.

Она опускается на колени передо мной, так что наши лица находятся на одном уровне. Она пахнет головокружительно, словно пьянящий проливной летний дождь.

— Ты бы сделал так и для Лит?

И тут слова застревают у меня в горле.

— Ты любишь её, — убеждает меня Искупительница.

— Только когда ты заставляешь меня забыть о тебе.

Уголки ее губ поднимаются вверх:

— Я никогда не заставляю тебя забыть обо мне. Ты всегда знаешь о моем существовании. Приходишь ко мне каждый день после обеда, и каждый раз я всегда вызываю у тебя презрение.

Я хватаю ее за руки:

— Ты забираешь мою способность помнить, что я люблю тебя.

Она смотрит мимо меня, в окно, и я прослеживаю ее взгляд. Невдалеке в своей комнате сидит Лит, вглядывается в ночь. На щеках блестят дорожки от слез, льющихся из глаз.

— Ты знаешь, она каждую ночь наблюдает за нами, — огорошивает меня Искупительница. — Когда я прихожу к ней, она кричит и борется со мной. Говорит, какой ты никчемный, если предаешь ее. Она просит забрать все воспоминания о том, что она когда-либо чувствовала к тебе.

Кажется, кровь отхлынула от моего лица.

— Почему же ты не повинуешься?

Она улыбается.

— Я могу забирать только несчастливые воспоминания, — напоминает она мне.

— Но ты же забираешь все это, — я охватываю рукой ее щеку, пробегаюсь большим пальцем по ее ресницам. — Ты забираешь мою любовь.

Она прижимается ко мне:

— Эта любовь несчастна.

— Тогда зачем же ты возвращаешь мне ее? Каждую ночь ты позволяешь мне вспомнить о ней. Почему же просто не оставить всё?

Она долго и пристально изучает меня, будто копируя для себя каждую мою черточку.

— Это то, чего бы ты хотел?

Про себя я думаю, что нет.

— Да, — отвечаю я ей. Это самое мучительное слово, которое мне доводилось произносить.

Мы молчим, затем она отстраняется, собираясь стать у окна и смотреть на Лит, которая всего в нескольких шагах.

Я смотрю на ее спину, гадая, чего же я лишился, как мог я быть таким слабаком? Мне бы увезти ее прочь из Алини прямо в горы. Моя любовь должна быть достаточно чистой, чтобы спасти нас обоих.

Но мне слишком страшно.

И я не могу поступить так с Лит.

Искупительница чертит что-то на запотевшем стекле, а я отворачиваюсь, хватаю со стола карандаш, быстро вывожу каракули и прячу записку в щель на стене, у которой стою, а затем подхожу к ней.

«Искупительница знает все. Это не твои собственные эмоции. Она забирает их у тебя. Ты предал Искупительницу».

Возможно, однажды я обнаружу эту записку, пойду проведать Искупительницу и потребую объяснения. Может, в будущем я стану лучше. Буду сильнее и мудрее и найду способ как-то иначе сложить эту головоломку, чтобы сложилась новая картина, где каждый выигрывает и нет проигравших.

— Я люблю тебя, — шепчу я, уткнувшись Искупительнице в шею.

Она поворачивается лицом в моих объятиях.

— И всегда любил, — говорит она, а глаза полны слез.

— Почему ты позволяешь мне забыть прямо сейчас?

Она с улыбкой целует меня:

— Потому что я люблю тебя.

А затем вдыхает, забирая у меня всё.

§ 13. «357» Джесси Карп