Отважная новая любовь (ЛП)

Одна из ламп над велосипедами вырубилась. Я сидела на велосипеде, находившемся в тени, когда на всех остальных вокруг меня лился яркий свет.

— Ты заболеешь, — сказала мне одна из девочек. Было еще много велосипедов на свету.

— Этот тоже вполне работает, — сказала я. Некоторые из велосипедов не были уже подсоединены к батарейкам. Люди обычно выбирали те, на которых было легче крутить педали.

Она пожала плечами. Прозвучал стартовый звонок, и одна из нянечек начала ударять ложкой по кастрюле в такт, чтобы мы крутили педали как можно быстрее.

Фингал выбрал велосипед рядом с моим. Я не любила разговаривать, когда мы были на велосипедах, потому что остальные находились слишком близко к нам, а некоторые из них любили посплетничать, словно это могло обезопасить их от позора и уберечь от колодца, если они отправили бы туда кого-нибудь другого.

Фингалу пришлось сгорбиться, чтобы устроиться на велосипедном седле. Его колени почти касались плечей, когда педаль оказывалась наверху. Люди по началу смеялись, когда он садился на велосипед, пока кто-то не обратил внимание на его экран энергии, который показывал, что он накопил больше энергии, чем любой из нас.

Я была так зла, что Реви стерилизовал его. Он был таким же дальним кузеном как и Пиллер. Если бы мне нужно было родить ребенка, я бы предпочла…

Конечно же, это не имело значения. Продолжение рода для Фингала было невозможно.

Джорджи. Где-то вне этих стен, под землей…

* * *

За ужином Лидер Буфо объявил: взрослые решили, что кому-то нужно отправиться на Поверхность и выяснить, достаточно ли там все успокоилось, чтобы мы могли использовать солнечный свет для земледелия.

— Это рискованная задача, — сказал Буфо. — Мы не открывали двери сто лет, и мы не знаем, бушуют ли там по прежнему эпидемии, ждут ли в засаде животные или даже одичавшие люди. Никто из нас не имеет боевых навыков. Все мы знаем, что случилось, когда люди Чи, Са, Осс и Кон ушли на Поверхность. Точнее, мы не знаем, мы ничего о них с тех пор не слышали.

— Без исследователей, — продолжил он, — мы можем и не выжить. Есть те, кто пойдет добровольно?

Фингал немедленно встал, за ним последовал Арн.

— Я был бы рад пойти, — сказал Фингал. Арн кивнул.

Моё сердце забилось чаще.

— Спасибо, Фингал. Я ценю твою готовность, — сказал Буфо.

— Взрослый тоже должен пойти, — сказала мама.

Разразилась дискуссия. Я откинулась назад, вцепившись руками в бедра, пока люди обсуждали риски. У Арна и Фингала никогда не будет детей. Они делали ценную работу для общества, но другие знали их работу так же хорошо, как и они сами. Любой взрослый, чьи гены стоило бы передать, должен быть освобожден от путешествия на Поверхность. Мы должны были беречь все гены, которые только можно, если хотели, чтобы у нашего рода было будущее.

Фингал. Конечно же, он бы вызвался добровольцем. Возможно, я это и так знала.

— Я пойду, — сказала бабушка Тордис. Она была бездетной уже долгое время. Моя мама была её последним ребенком. Бабушка заведовала кухней, но у неё были ученики, которые могли её заменить.

— Мы принимаем твою жертву, — сказал Буфо до того, как кто-либо успел высказаться.

— Я тоже пойду, — сказала я. Крошечный узелок жара прожигал мне грудь, твердое, горячее место надежды, страха и любопытства, обернутое удовлетворением, потому что наконец-то, наконец-то моя маленькая коллекция потаённых секретов получила возможность существования.

— Дайна, — сказал Буфо, — ты не можешь пойти. Нам нужно твоё материнство. Мы нуждаемся в твоём потенциале и навыках. Мы не можем рисковать твоей потерей.

— А кто будет поддерживать связь с Поверхностью, если я не пойду? — спросила я. Я работала со средствами связи, в то время как никто из подростков этого делать не умел. — В чем смысл выходить на Поверхность, если мы не сможем рассказать вам, что мы там нашли? У вас есть еще семь девушек на роль матери. Я указала на других девочек примерно моего возраста. — Я пойду.

— Отложим вопрос до завтра, — сказал Буфо. — Подробнее поговорим за завтраком.

* * *

После собрания мы пропустили прослушивание вечерней музыки. Мама и я отправились в нашу пещеру.

Когда Роуз заботилась обо мне, так же как и остальные в детском саду, я не знала, что она была моей биологической матерью, но мне она нравилась больше всего из всех нянечек, а она шептала мне, что я её любимица, даже тогда когда у меня были неприятности, потому что я хотела больше, чем мне полагалось или слишком долго читала, украла или разбила что-то, так как мне хотелось понять, как это работает. Когда мне исполнилось двенадцать, и я могла выбрать свою собственную пещеру, я заселилась вместе с мамой Роуз.

У мамы было множество потаенных мыслей, и когда мы отправлялись в нашу пещеру на ночь, она иногда делилась ими.