Отважная новая любовь. Сборник (ЛП)

— Как жаль, что у вас такие дела с генератором! Надеюсь, вы его почините! Тоже самое и со светом. Надеюсь, все не так страшно. У нас прибавление в Подземелье Яп, — сказал Джорджи. — У Сержанта Флинна родился мальчик. Они назвали его Юпитером.

— Поздравляем! — закричали все мы.

— Ауч, мои уши! Что ж, его мама услышит это даже из больницы, даже не сомневаюсь, — засмеялся Джорджи. Мне нравился его смех. — Как у вас с припасами, а?

— Все еще живем за счет новых зерновых и накапливаем запасы. У вас взошла пшеница?

— Есть небольшой прогресс с семенами, за которыми мы ухаживали. Джина сама о них заботится. Мой сын хочет съесть маленькие ростки, настолько они выглядят сочными! Я бы и сам их съел, если бы не знал, насколько нам нужно, чтобы они выросли. Его мама раздобыла откуда-то старую соску, можете представить себе? Мы то думали, они все сгнили. В любом случае, это сработало, и он прекратил жевать зелень.

Ноэль наклонился и нажал на кнопку передачи.

— Чем вы удобряете свои посевы?

— Щепотка корбоната калия! Паренек Вилли отправился исследовать неизведанные туннели вблизи пещеры с гидропоникой, и как думаете, на что он наткнулся? На старый лагерь. Его не было на карте, и в какой-то момент кто-то замуровал выход наружу. Вилли нашел несколько костровых мест и набил мешок угля. У Майора Льюиса была книга по основам выживания, и в ней было написано, как получать щелочь из золы, и мы попробовали это сделать. Сгодилось как удобрение.

— Спасибо за информацию, — сказал Ноэль.

— Конечно, — сказал Джорджи. — Дай поговорить с моей дорогой. Дайна, любовь моя, когда ты заглянешь к нам с визитом?

Я желала, чтобы был способ проложить туннель в пещеры, где был Джорджи. Иногда, у меня даже болело сердце от желания увидеть его. Я чувствовала себя опустошенной и печальной и не хотела есть.

Марьям нажала на кнопку.

— Не обращай внимания на Дайну, — сказала она. — Я навещу тебя, Капитан Джорджи! Ты напоишь меня чаем?

— Милая Марьям, конечно напою, а еще у меня есть бисквиты. Забегай в любое время.

— Обязательно. Я приду завтра.

Раздался звон на обед.

— Джорджи, нам пора отключаться. Береги себя, хорошо? — сказал Ноэль.

— Пока-пока, сэр, — сказал Джорджи. — Желаю всего самого наилучшего вашим друзьям.

— Вам так же.

Ноэль выключил радио.

Марьям выпрыгнула из комнаты вперед нас всех. Ноэль коснулся моей руки, прежде чем я пошла следом. Я стояла в дверном проходе компьютерной комнаты, наблюдая как Марьям продирался сквозь сумрак жилой пещеры к освещенному общему залу. Я ждала, когда Ноэль заговорит.

Он подошел сзади меня, теплый и выдаваемый дыханием, выше, чем я, пахнущий мылом и потом.

— Куда ты ходила в этот раз? — пробормотал он, когда Марьям оказалась вне зоны слышимости.

— На Плантацию. Посмотреть на Пиллера, — прошептала я.

Я нечасто ускользала в рабочее время. Обычно со мной были остальные девушки, работающие с компьютерами. Они стучали на меня, если я вела себя не так как следовало. Ноэль никогда не предавал меня, но я не была уверена, сможет ли Марьям молчать.

Он коснулся моего плеча.

— Сам процесс будет быстрым. Тебе не придется долго терпеть.

— Это не просто процесс. Я слышала, что говорят женщины.

У двух нянечек были дети от Пиллера, а еще одна спала с ним, когда мне было десять. День за днем она приходила на работу измученная и больная, с ссадинами и синяками на спине и руках. Другие женщины смазывали её раны и брали на себя её работу. В конце концов, Реви объявил о её беременности. Нянечки отпраздновали это маленькой рюмкой запретного напитка и украли по клубнике для каждого малыша.

Ноэль ничего не сказал.

Реви пригласил меня на роды тремя годами ранее. Мать и дитя умерли. Прежде чем она умерла, она кричала и рыдала, бормотала что-то о Пиллере. На ее плечах были шрамы от его трости. Она не хотела жить.

— Если мой ребенок мальчик, то он проклят. Я не хочу смотреть, как он станет таким как его отец. Если это девочка, то она обречена жить как я. Если моему ребенку повезет, то он умрет еще до рождения, — прошептала она после часов труда.

Реви пытался выгнать меня, но я не уходила. Эта женщина была моей любимой учительницей в детском саду, и я хотела помочь ей. Я вытирала пот с её лица и пыталась успокоить, когда она кричала, и вены выступали на лбу и шее. Она хваталась за меня так крепко, что сломала руку. Реви наложил шину. Кости срослись, но воспоминания оставили рубцы.

Кровь хлынула из моей учительницы. Она умерла прежде, чем ребенок появился на свет, и Реви разрезал её, пытаясь спасти малыша, но он тоже умер. К тому моменту, как все было кончено, мы все были перепачканы красным и пахли железом и смертью.

Я никогда, никогда в своей жизни не хотела рожать.

Это была самая важная женская работа. Мы должны были продолжать наш род. Каким бы стал мир, если бы все мы умерли, наши воспоминания и надгробия сравнялись бы с землей и покрылись пылью? Тысячи лет человеческой истории стерты с лица земли природными катаклизмами. Это не должно случиться. Так нас учили с самого рождения.

* * *