Отважные капитаны. Сборник

— Это так, — кивнул мистер Гэллап, — но ориентироваться совершенно невозможно.

— Верно. И порой начинает казаться, будто что-то слышишь, а что это — одному богу известно. Так было и тогда, но Майк снова начал тыкаться носом мне в подбородок. Его слух нас ни разу не подводил. Я передал это Джоссу, и пару минут спустя до нас донеслись голоса — казалось, что до них несколько миль.

Джосс сказал: «Это тот самый сеятель бутылок. Рыщет по проливу. Надеюсь, он слишком занят своими делами, чтобы о нас беспокоиться, но если туман поредеет, нам придется пожалеть, что мы не парочка субмарин».

Я поплотнее «застегнул» Майка у себя на груди и на всякий случай укутал пледом, а те голоса зазвучали вновь — на этот раз сверху, буквально над моей головой. Затем что-то громадное двинулось задним ходом, затем самым малым вперед... и оба его винта остановились. Джосс прошептал: «Он прямо над нами!» Я ответил: «Пока еще нет. Майк чует его... ага, по правому борту!» Малыш снова высунул нос из пледа, нюхал воздух и толкал меня в подбородок... А затем, богом клянусь, этот тип выдвинулся откуда-то сзади по правому борту. Мы не могли его рассмотреть целиком, но чувствовали, как он дрейфует под слабым ветром, слышали его кислый горячий запах. Кто-то громко докладывал на мостик замеренную лотом глубину. Полагаю, они там думали, что уже практически дома.

Тут Джосс прошептал мне: «Давай вперед — и прижимайся к нему, пока не услышишь мой сигнал. А затем отвлеки его. Вторую торпеду я буду направлять по огню его батарей, когда он попробует тебя достать».

Он отошел, а я медленно двинул миноносец вперед — так дьявольски медленно! Шайд потом клялся, что в самый последний миг различил очертания вражеской кормы и едва сумел спасти наш правый винт. У меня в ту минуту чуть сердце не остановилось. А потом я услышал, как правые кранцы с визгом трутся о его борт, — а мы оказались вплотную к сеятелю бутылок! Теоретически считается, что если вот так прижаться к большому кораблю, он не сумеет опустить ни орудия, ни пулеметные установки, чтобы тебя достать.

Мистер Гэллап снова улыбнулся. Ему случалось видеть подобные игры багамских катеров с иностранными военными судами.

— Забавно было прятаться под нависающим бортом и слышать, как бьется сердце большого корабля. Работала трюмная помпа, ворочались винты, звенели склянки машинного телеграфа в машинном отделении, какой-то чертов бедолага заходился кашлем. Не знаю, сколько это длилось, но все эти жуткие минуты фрицы занимались своими делами прямо у нас над головой. Я отправил Шайда на корму к румпель-талям — руль мог нам вот-вот понадобиться, — а Чиддена поставил к двенадцатифунтовой пушке на мостике. Мой канонир занялся шестифунтовыми на носу, а я удерживал «Мэйки-ду» прижатым к борту нашего заклятого друга.

А затем я услышал крик Джосса и сразу же — оглушительный грохот. Первая торпеда поразила цель.

Мы вогнали в корабль три выстрела из двенадцатифунтовых, а шестифунтовые вспороли беззащитный борт почти в упор, когда между нами не было и пятнадцати футов. А затем весь экипаж бросился на корму. От моей единственной торпеды здесь все равно не было бы толку — она ударила бы в корпус вражеского судна прежде, чем ее хвост выбрался бы из трубы торпедного аппарата.

Тут корабль очнулся и шарахнул всеми батареями правого борта, но их стволы не удалось опустить достаточно низко, чтобы нас накрыть. Впрочем, нам хватило самой вспышки залпа. Нас оглушило, выбило из нас дух и отшибло мозги. Мостик и двенадцатифунтовую пушку взрывная волна кучей сгребла к правому борту, верх передней трубы снесло, и она раскрылась, как тюльпан. Затем грянул второй залп, и из нас снова вышибло дух. Заметьте — мы оглохли еще от первого, поэтому слышать ничего не слышали, зато чувствовали! А потом нас швырнуло в сторону — словно корова лягнула всеми копытами, и я уже решил, что нам конец. Появилось странное ощущение рвущейся шерстяной ткани — ощущение, не звук, — и я увидел еще одну вспышку главных орудий над головой под углом градусов в тридцать. Мы немного передвинулись к носу чужого корабля. Это был единственный момент, когда я смог хоть что-нибудь разглядеть!..

Спустя некоторое время мы решили оценить масштабы наших проблем.

Обломки мостика лишили нас большей части правого борта. Все было затянуто дымом из разбитой трубы, некоторые штаги порвались, радиорубку сплющило, компасы спятили, спасательные плоты и все, что не было закреплено, оказалось за бортом, палубные люки либо заклинило, либо искорежило. Но потерь у нас не было. Кое-кого, конечно, контузило или ушибло, почти у всех шла кровь из носов и ушей. И еще — мы тряслись, как паралитики, и довольно долго. Шок, я полагаю.

— А Майк? — спросил мистер Рэндольф.