Отважные (Сборник)

- Не смей ее мучить, негодяй!.. - она услышала чей-то злой голос.

Еще мгновение, и человек в плаще отлетел в сторону. Мадлен прижалась к окну Ива.

Между нею и человеком в плаще стоял высокий, в разорванной рубашке муж Марии - Шарль.

- Политическая полиция! - резко бросил Шарлю тот, в плаще, держась за ушибленное плечо. - Вам придется отвечать!..

Вдруг вмешался визгливый голос мадам Дюбуа:

- Мадлен! Беги скорее домой!..

В этот момент хлопнула дверь подъезда. Двое вышли, подозвали третьего, погрозили Шарлю и быстро зашагали к воротам.

Мадлен успела заметить, что один из них прячет под плащом какой-то сверток.

Мадам Дюбуа подбежала к ней, схватила за руку и обернулась к Шарлю, который все еще стоял рядом.

- Не забывайте, Шарль, у вас двое детей! Вам только не хватает неприятностей с полицией!..

- Но он же ударил Мадлен, - ответил Шарль.

- Сама виновата!.. Шантелье в ее защите не нуждается!.. Господи, вот что значит, когда у ребенка нет матери!..

Мадам Дюбуа потащила Мадлен в свою квартиру при магазинчике, которая находилась рядом с квартирой Ива.

Покойный муж мадам Дюбуа - Эрнст Шерер - был немцем, и все это еще сказывалось в обстановке комнат. Повсюду были фарфоровые таблички с нравоучительными изречениями, написанными замысловатой вязью готических букв: «Садясь за стол, думай о господе боге», «Щедрость должна быть скромной», «Дети, любите своих родителей». Даже на пивных кружках, которые давно не помнили застольных бесед, и на тех было написано что-то очень сентиментальное. Столы и комоды покрывали бесконечные салфеточки. В больничной чистоте квартиры, казалось, не было жизни.

Мадлен не любила этих комнат. Гораздо уютнее ей было в магазинчике, среди мешков и корзинок. Там тоже было прибрано, но не чувствовалось такой утомительной тщательности порядка.

Мадам Дюбуа усадила Мадлен за стол и быстро согрела кофе.

- Тебе надо быть благоразумной, Мадлен! - говорила она, открывая коробку с конфетами. - Зачем ты вмешиваешься в дела взрослых?..

Мадлен хмуро молчала. Ей не хотелось ни кофе, ни конфет. Она еще чувствовала на своем лице прикосновение чужих рук, а голова разламывалась от нерешенных вопросов. Почему над Шантелье нависла беда?!. За что страдает Жак?!. Его ищут полицейские?!.

- Ну как, получила ответ из Одессы? - спросила мадам Дюбуа, чтобы отвлечь Мадлен от того, что произошло, и принялась за вязание; она вечно что-нибудь вязала; к этому тоже приучил ее покойный муж, который был домоседом и любил, чтобы жена сидела подле него.

Мадлен отрицательно покачала головой.

- Вот увидишь, и не ответят! Они боятся иметь с нами дело!.. Когда они приезжают в Париж, то даже боятся ходить по нашим улицам!.. Их возят в автобусе.

- А чего они боятся? - удивилась Мадлен.

- Разве ты не знаешь? - воскликнула мадам Дюбуа. - Ведь в России постоянный голод!.. Они даже не пьют кофе! - В ее представлении это было крайней степенью нищеты. - А их дети не ходят в школу!..

- Почему?

- И школ мало, и ходить им не в чем! У них нет ботинок! А потом детей там заставляют работать бесплатно…

- Неужели бесплатно?..

- Ну да! Только чем-нибудь покормят! Представляю себе, как они испугались, когда получили письмо из нашего свободного мира!.. Впрочем, они, наверно, его и не получили! Все письма у них задерживает полиция!..

- А как же Артек? - спросила Мадлен.

- Какой Артек? - удивилась мадам Дюбуа.

- Жак рассказывал, что на Черном море есть лагерь, куда летом приезжают ребята со всего мира. И там они дружат с русскими ребятами!..

Мадам Дюбуа пожала плечами.

- Может быть!.. Но это все хитрости! Коммунисты создают что-то хорошее в одном месте, а потом кричат, что у них всюду так хорошо!.. А если кто-нибудь хочет их проверить, его тут же обвиняют в шпионаже и посылают в Сибирь!..

- А отец Жака говорит, что в России нет капиталистов!.. - сказала Мадлен, отпивая из чашки кофе.

Мадам Дюбуа вскинула брови.

- Ну, а я что говорю?.. Там все бедные!..

Мадлен замолчала. Несколько минут она молча следила за короткими, пухлыми пальцами мадам Дюбуа, которые удивительно легко и ловко двигали вязальным крючком.

- А месье Шантелье честный человек! - вдруг произнесла она, как бы отвечая своим мыслям.

Мадам Дюбуа усмехнулась и на мгновение перестала вязать.

- Но он хочет меня разорить!.. - Она перехватила удивленный взгляд Мадлен. - Да, да, - повторила она, - он хочет меня разорить! Он считает - если я имею свою лавку, значит, я уже капиталистка! А я ведь бедная женщина и едва свожу концы с концами!.. Нет, Мадлен!.. Если коммунисты придут у нас к власти - все погибнет!.. Разве это честно, отнять у человека дом и не заплатить ему ни одного франка?

Мадлен вздохнула. Мадам Дюбуа умело нажала на самое больное место. Ведь если бы сбылась бабушкина мечта и она получила бы деньги за свой дом, их семье стало бы легче жить. Отцу не пришлось бы столько работать, а она, Мадлен, смогла бы учиться пению.