Отважные (Сборник)

Вскоре мадам Дюбуа заторопилась. Она каждый вечер ходила играть в карты к жене владельца бара Далишана. Когда Мадлен вышла во двор, в окнах ее квартиры было по-прежнему темно, не горел свет и у Шантелье. Мадлен постояла немного и пошла к Марии.

Вдруг сзади ее окликнули. Она узнала голос Мориса Шантелье. Мадлен бросилась к воротам ему навстречу. Высокий, чуть сутулый, в темном пальто, он казался спокойным. Только в прищуре его глаз жила затаенная тревога.

- Дядя Морис, у вас были полицейские!.. - быстро заговорила Мадлен. - Они делали обыск…

И, волнуясь, она сбивчиво рассказала о том, как увидела тени людей в его квартире, как крикнула «Воры!» и как Шарль ее защитил от человека в плаще. Шантелье слушал, покусывая губы.

- Теперь я все понимаю! - проговорил он. - Не случайно, значит, меня задержали по дороге, обвинили в том, что я нарушил правила уличного движения, и два часа продержали в полиции. Это был сговор! - Он усмехнулся. - Но только зря старались!.. Ничего интересного для себя они найти не могли…

- Они унесли какой-то сверток, - сказала Мадлен. - Я видела, как один из них прятал его под плащом!

- Может быть, это были мои старые черновики статей?!. - Улыбка осветила лицо Шантелье, но сразу же исчезла, как только Мадлен спросила про Жака.

- Спасибо твоему отцу!.. - сказал Шантелье. - Он приезжал ко мне! С его помощью мы напали на след!..

Он кивнул Мадлен и зашагал к подъезду.

Как будто тяжелый камень упал с души Мадлен, так легко сразу стало ей от этих слов. Она подпрыгнула на месте и быстро заскакала на одной ноге к подъезду, в котором жила Мария. Надо скорее поделиться с Марией этой новостью!.. Но не успела Мадлен добраться до подъезда, как чья-то рука схватила ее за плечо, и она услышала голос бабушки:

- Идем домой, Мадлен! Мария уже, наверно, уложила своих ребят, и тебе там делать нечего!

Но и сухой тон бабушкиных слов не смог сейчас испортить Мадлен настроения. Перескакивая с одного события на другое, она принялась рассказывать бабушке все, что произошло сегодня. Бабушка часто прерывала ее, заставляя вспоминать подробности. Особенно интересовал ее обыск у Шантелье.

Однако когда Мадлен с радостью сообщила ей, что отец ездил к Шантелье, ее любопытство сменилось гневом.

- Это просто невозможно! - воскликнула она. - Сейчас не такое время, чтобы можно было общаться с коммунистами!.. Он поступил как глупый мальчишка!.. Ему от меня сегодня за это хорошо достанется!..

- Бабушка, милая!.. - обняла ее Мадлен. - Папа ведь должен был сказать правду!.. Надо спасать Жака!..

Сердце старухи невольно смягчилось. Властная и строгая, она не могла долго сердиться, когда Мадлен обращалась к ней с лаской.

- Конечно, Жак ни в чем не виноват! - вздохнула она. - Ну ладно, ладно, не проси. Не буду пугать твоего друга!..

Отец вернулся поздно вечером. Мадлен уже спала. А когда она проснулась рано утром, на столике у ее кровати лежала записка: «Мартышка! Я все сделал, как ты приказала. Теперь мое сердце чисто. Твой жираф».

Жирафом Мадлен прозвала отца, когда еще была совсем маленькой. Он казался ей тогда невероятно высоким.

- Что ты ему приказала? - полюбопытствовала бабушка.

Мадлен улыбнулась.

- Он обещал сделать мне подарок!

- Ты, наверно, считаешь меня дурочкой! - обиделась старуха. - Что ж, теперь я тоже буду иметь от тебя тайны!..

Глава третья

В школе ребята каждый день спрашивали Мадлен про Жака. Даже долговязый Эдмон Далишан, сын владельца бара, который постоянно дрался с Жаком, и тот проявлял участие к его судьбе. На переменке он подсел к Мадлен. Его интересовало, не знает ли она, какой марки была машина, на которой похитили Жака. Ведь по ней можно понять, к какому кругу людей они относятся. Если машина дорогая, значит, это люди богатые, влиятельные, имеющие власть.

Учительница математики Жозетт Зиглер вызвала Мадлен в свою комнату. На ее худощавом лице было выражение озабоченности. Она тоже спросила у Мадлен, нет ли новостей о Жаке.

- Что теперь будет делать Шантелье?! - сказала она. - Завтра собрание коммунистов нашей мэрии, он будет выступать и громить ультра… За это они могут убить Жака!..

Мадлен наморщила лоб.

- Пусть дядя Морис не выступает! - сказала она.

Жозетт покачала головой.

- Тогда ультра решат, что их боятся!.. Бедный Жак!.. Бедный Жак!.. - проговорила она. - В какое страшное время мы живем!..

После уроков Мадлен на минутку забежала домой пообедать. У нее сегодня было серьезное дело. Магистрат района поручил школьникам собирать на улицах пожертвования для бастующих в Лотарингии шахтеров.

Мадлен жила в Шуази ле Руа, на территории «красного пояса» Парижа. «Красным поясом» в Париже называют те районы города, во главе которых стоят коммунисты. Большинство населения в них - рабочие. Из года в год они голосуют за коммунистов, доверяя им управлять своим районом.

Конечно, власти бы желали, чтобы во главе мэрий стояли сторонники де Голля. Но это им не удавалось. Как их ни запугивали, рабочие выбирали тех, кого хотели.