Отважный капитан

Долго сидел он на скамейке, вспоминая прошлое и предаваясь мечтам. Тревожная душа его волновалась как море, бушевавшее у его ног. Как много людей встречал он в своей жизни, самых разных, хороших и плохих! Как часто ему сопутствовал успех и сколько довелось пережить неудач! Но что же все еще поддерживало и окрыляло его в этой бурной и беспокойной жизни? Что давало ему силы жить и устремленно глядеть в будущее?

Любовь к отечеству! Вечная, как это море. Порой ее преследуют бури и ураганы, но она необорима, как это море. Ради нее человек готов на любые страдания. Что такое жизнь одного человека по сравнению с нею?!

Сидя под смоковницей с задумчивым и мечтательным видом, капитан Мамарчев напоминал высеченного из гранита легендарного витязя. Он заметно постарел, волосы его поседели, да и усы тронуты серебром. А высокий открытый лоб прорезали глубокие борозды — следы многих битв и страданий. Только глаза хранили прежний блеск, светились бесстрашием, как будто были неподвластны времени.

Разве стареют глаза у орла? Разве у сокола может померкнуть взгляд? Этим глазам было дано оставаться гордыми и неустрашимыми до конца жизни; одна только смерть могла сомкнуть их и закрыть навсегда…

На этот раз капитану Мамарчеву не довелось встретиться с рыбаками. Они без него ушли в открытое море.

На другой день по приказу управляющего к нему в хижину пришло несколько заптиев, чтобы забрать у капитана его форму, саблю и коня. Капитан Мамарчев не стал сопротивляться. Заптии дали ему документ на изъятые у него вещи. Мамарчев тут же разорвал его в клочки, сказав при этом:

— Я и без этой бумажки получу все, что вы у меня отнимаете!

Он отвернулся и не стал больше с ними разговаривать.

А назавтра пришел новый приказ, согласно которому капитан Мамарчев без разрешения губернатора не имел права передвигаться по поселку. И этот приказ был встречен с ледяным спокойствием. Мог ли Мамарчев ожидать от Крыстевича чего-либо иного?

Вероятно, скоро ему будет запрещено встречаться с рыбаками. Уж тогда-то голодной смерти не избежать!.. Может, пока еще есть время, следует спасать жену и детей? И капитан Мамарчев решил отправить семью в Болгарию.

— К кому же я пойду? — тревожно спрашивала жена. — Что я одна буду делать с детьми?

— У Стойко Поповича, в Котеле, найдется место и для моих домочадоев, Рада. К нему пойдешь — куда же еще? Сидеть сложа руки не придется. Будешь ткать, вязать, с голоду не помрете.

— А как же ты останешься один, Георгий? Кто за тобой будет присматривать?

— Обо мне не беспокойся.

— Ты уже в летах. Ну как тебе жить здесь одному?

— Мне, Рада, не привыкать ни к хорошему, ни к плохому. Я старый волонтер: когда пировать, когда и голодать!

Он засмеялся и ласково обнял ее.

— Поезжай себе с богом, Рада, и обо мне не думай. Подумай лучше о детях. Они должны вырасти в родном краю, должны стать хорошими болгарами и настоящими патриотами.

И после долгих увещеваний Рада наконец уехала в Болгарию в тайной надежде, что ей удастся выхлопотать для мужа освобождение.

ДОБРЫЕ ДРУЗЬЯ

Оставшись па острове в одиночестве, без жены и детей, капитан Мамарчев почувствовал себя так, как будто он покинут всеми на свете. В хижине стало пусто и глухо, как никогда. Не звенели детские голоса, не было здесь доброй его хозяйки, с которой он мог поговорить, поделиться своими тревогами. Весь день и всю ночь он вслушивался в глухой рокот моря, и от этого чувство одиночества становилось еще тягостней.

Рыбакам было запрещено приходить к Мамарчеву. А из соседней хижины за ним вели постоянное наблюдение двое заптиев.

Мамарчев несколько раз слал протесты турецкому правительству. Писал он и лично султану Абдул-Меджиду и русскому правительству послал длинное письмо, но ответа ни от кого не получил. Забыли о нем все на свете. Прославленный волонтер угасал в полном одиночестве, брошенный на пустынном берегу, никому не нужный. Бесстрашный воин, некогда штурмовавший самые неприступные крепости, герой, чью грудь украшали ордена за храбрость, умирал голодной смертью в жалкой рыбацкой хижине…

Никаких вестей не было и от его племянника Георгия Стойкова Раковского. Дошел слух, будто он вернулся из Франции и снова приехал в Котел, но о его дальнейшей судьбе Мамарчев ничего не знал.

Рада регулярно слала мужу письма, но они либо совершенно не доходили до него, перехваченные турецкими властями, либо опаздывали на целые месяцы, ввиду того что почта доставлялась на волах. Но и эти письма не могли радовать капитана, в них он не мог найти ничего обнадеживающего. Жизнь в родном селе не становилась легче: власти и богатеи нещадно грабили население, поборам и издевательствам не видно было конца…

Весной 1845 года в полученном от Рады письме говорилось, что в том же году в январе месяце сеймены схватили в Котеле Стойко Поповича и его сына Раковского, угнали их в Русчук, а оттуда — в Стамбул и бросили в тюрьму. Что их ждет дальше, неизвестно.

Эта весть вызвала у Мамарчева новый прилив тревог и страданий. Целыми днями стоял он на берегу, задумчиво глядел на клокочущее море и не находил себе покоя.