Отвергнутые Мертвецы

Его глаза болели, и он помассировал кожу вокруг них. Череп как будто вибрировал изнутри. На лбу и щеках были страшные кровоподтёки, оставленные допросными зажимами, которыми ему расширяли глазницы, чтобы можно было вставить разъёмы окулярно-записывающей аппаратуры. Он почесал свои глаза: его одолевало ощущение, что под кожей, там, куда он не может добраться, что-то зудит.

Кай почувствовал на себе взгляды Отвергнутых Мертвецов и глубоко вдохнул, заметив, что небо по ту сторону входа в их укрытие стало желтовато-фиолетовым, как интенсивно "цветущий" синяк.

– Что происходит? – спросил он, чувствуя напряжённость в стоящих перед ним воинах. – У нас неприятности?

Севериан тихо рассмеялся, а Пожиратели Миров широко осклабились.

– Нас заклеймили предателями, и за нами ведут охоту наши враги, – сказал Тагор. – Будет справедливым сказать, что какое-то время у нас будут неприятности.

– Это не то, что я имел ввиду, – возразил Кай.

– Мы решаем, что с тобой делать, – сказал Атхарва. От его слов веяло безразличием, и Кай затрепетал от страха.

– О, – произнёс он, расчёсывая кожу под глазами. – Вы пришли к какому-то решению?

– Пока нет, – признался Атхарва. – Некоторые из нас хотят бежать с Терры и доставить тебя к Хорусу Луперкалю, другие же просто желают тебя убить.

– Убить меня? Почему? – чуть не задохнулся астропат.

– Кай, ты олицетворяешь собой самую настоящую угрозу, – заговорил Кирон, кладя руку на плечо астропата, и тот ощутил всю убийственную мощь этой хватки. Ладонь космического десантника была настолько громадной, что она покрыла собой всё плечо, от ключицы и до лопатки. Малейшее усиление нажима, и Кирон переломает ему все кости, даже и не замышляя ничего подобного.

– Угрозу? Какую угрозу?

– Я подозреваю, что та информация, которую ты в себе несёшь, это знание будущего, – сказал Атхарва. – А в любой войне нет оружия опаснее правды.

– Но я ничего не знаю, – запротестовал Кай. – Я им это говорил!

– Ты знаешь, – возразил Кирон, сдавливая плечо Кая с такой силой, что тот скривился от боли. – Ты просто этого не осознаёшь. Армия, которая сражается под знаменем правды, не может дрогнуть. Вообрази образцовую войну, которую ведут воины, которые знают, что не могут проиграть. Это те перспективы, которые ты в себе несёшь, и чтобы овладеть этим знанием, чтобы сделать тебя своим стягом, великие и достойные люди пойдут на всё.

– Мы с боем пробьём себе дорогу с этого мира, и ты нам поможешь, – сказал Тагор.

– Покинуть Терру? – спросил Кай, скаля зубы и массируя виски основаниями ладоней. – Трон, мои глаза как будто горят огнём.

– Что это с ним? – спросил Субха.

Асубха присел рядом с Каем и взял его голову в свои ладони. Он развернул её и отогнул кожу в том месте, где был стык с аугметикой. По щеке Кая скатилась кровавая слеза.

– Кровь Ангрона, – выругался Асубха. – Молчите все, они смотрят и слушают.

Кай попытался вырваться из хватки Пожирателя Миров, но она была совершенно непоколебимой. Теперь, вдобавок к плечу, он точно также не мог пошевелить и головой. Асубха уставился Каю прямо в глаза, и если бы астропат мог двигаться, он отшатнулся бы от увиденной в них злобы.

– Ловко, – сказал Асубха, кладя кончики пальцев на щёки Кая. – Но на этом всё и закончится.

– О чём вы говорите? – задыхаясь, спросил Кай.

– Что ты делаешь? – спросил Атхарва.

– Заметаю наши следы, – ответил Асубха, зарываясь большими пальцами рук в плоть на черепе Кая и выковыривая ему глаза вместе с путаницей залитых кровью кабелей.

XVII В Преддверии Смерти / Опустевший Силок / Антиох

1

Лицо Кая покрывала маска из крови, масла и охлаждающих жидкостей. Поддерживаемый Субхой, он вместе с остальными углублялся в город, двигаясь так быстро, как только позволял раненый Гифьюа. Изувеченного космодесантника подпирали Кирон и Тагор, которые не собирались его бросать, сколько бы тот ни требовал, чтобы его оставили умирать. Кай уже сдался и прекратил кричать. Боль была жуткой и даже не собиралась слабеть. Он не думал, что это хороший признак.

По его щекам хлопали провода. Хотя мир, в который ему внезапно пришлось погрузиться, и был тем местом, где  проходила повседневная жизнь большинства астропатов, Кай обнаружил, что ему тяжело адаптироваться к нему после получения такой сильной травмы. Тем не менее, несмотря на всю жестокость и кажущуюся бессмысленность этого акта, глаза Кая были удалены настолько ювелирно, что с этим не справился бы лучше ни один из специалистов-аугметиков.

Мимо Кая мелькали размытые линии мутного света, его второе зрение старалось перестроиться, чтобы стать основным видом восприятия. Он путешествовал в мире звуков и запахов, вкуса и осязания. Он чувствовал грубый булыжник под своими ногами и ощущал кожей ночную прохладу. По крытым проулкам плыли запахи раскалённого жира и дыма драгоценных дров, но главным ингредиентом, который перекрывал всё остальное, была всепроникающая тёплая вонь человеческого населения, живущего в страшной тесноте.