Отвергнутые Мертвецы

– Он прав, – ответил мужчина, смещая своего императора ещё на клетку вперёд. – Самая богатая фантазия, самая мастерская техника и самое глубокое проникновение в психологию противника не превратят партию в шедевр, если она не ведёт к истине.

Несмотря на заявленное Каем отсутствие мастерства игры в регицид, нельзя было сказать, что партия складывается в пользу кого-то из игроков, хотя у астропата оставалось больше фигур. Из-за залпов дебюта и таинства миттельшпиля явно замаячил конец игры. Оба игрока потеряли огромное количество фигур, однако властелины доски ещё только вступали в свои права.

– Вот мы и дошли до сути, – произнёс Кай, выводя свою императрицу на сильную позицию в рамках подготовки ловушки для императора своего противника. На ранних стадиях партии император Кая мерил доску с хвастливой уверенностью, его соперник же упорно держался под защитой. Но сейчас ониксовый повелитель подтянулся ближе к линии фронта.

Их фигуры сгрудились, сражаясь за позицию, и у Кая начало расти чувство, что его завлекли в эту атаку. Но он не видел, как его противник может выиграть, не пожертвовав при этом самым ценным. В конце концов он уверенно сделал ход, не сомневаясь, что обложил ониксового императора своими сильнейшими фигурами.

Он понял свою ошибку, лишь когда закутанный в одежды мужчина дерзко бросил вперёд своего императора.

– Регицид, – сообщил его противник, и Кай с нарастающим восхищением и потрясением осознал, как искусно его подвели к тому, чтобы оголить свою шею перед клинком палача.

– Не могу в это поверить, – сказал он. – Вы выиграли своим императором. Я думал, такого почти никогда не случается.

Его противник пожал плечами:

– Во время начальной и основной стадий партии император зачастую является обузой, поскольку его следует защищать любой ценой. Но в ходе эндшпиля он должен стать важным и агрессивным участником игры.

– Эта партия была кровавой, – заметил Кай. – Вы пожертвовали огромным количеством ваших сильнейших фигур, чтобы повергнуть моего императора.

– Такое частенько случается между двумя игроками одинакового уровня, – сказал мужчина.

– Сыграем снова? – спросил астропат и потянулся за фигурами, потерянными во время игры.

Мужчина удержал его за запястье. Хватка была крепкой, непоколебимой, в ней чувствовалась сила, которая могла сокрушить кости Кая в мгновение ока.

– Нет. Это игра, в которую можно сыграть только один раз.

– Тогда почему доска готова к новой партии? – спросил Кай, видя, что все фигуры вернулись на начальные позиции, хотя он к ним не прикасался.

– Потому что я должен встретиться с ещё одним противником – с тем, кто знаком со всеми гамбитами, всеми хитростями и всеми окончаниями. Я это знаю, потому что я сам его обучал.

– Вы можете его победить? – спросил Кай с нарастающим чувством тревоги. На края оазиса надвигалась тень.

– Я не знаю, – признался мужчина. – Я пока не могу увидеть исход нашей встречи.

Закутанный в одежды мужчина посмотрел вниз на доску, и Кай обнаружил, что фигуры опять успели передвинуться. Позиция была запутанной и не поддавалось оценке. Кай поднял глаза и, в первый раз толком разглядев своего противника, увидел, что на его широких плечах лежит ноша целой цивилизации.

– Какую службу я могу сослужить? – спросил Кай.

– Ты можешь вернуться назад, Кай. Ты можешь вернуться обратно в мир бодрствования и донести до меня предупреждение, переданное тебе Сарашиной.

– Мне страшно возвращаться назад, – сказал Кай. – Мне кажется, что если я это сделаю, то могу погибнуть.

– Боюсь, что так и будет, – подтвердил мужчина.

Кай ощутил  ледяной комок в глубине живота, и на него вновь накатил тот тошнотворный страх, что пожирал его после гибели "Арго". Небеса потемнели, и астропат услышал, как откуда-то совсем издалека доносится бормотание голосов, спорящих на повышенных тонах.

– Вы просите меня пожертвовать собой ради вас?

– Скальп вражеского императора стоит любой жертвы, – ответил мужчина.

2

Вокруг множества столов с лабораторным оборудованием собирался холодный туман, а гудение генераторов можно было услышать даже за изолированными стенами низкого помещения. Шумела аппаратура, которая не смотрелись бы чужеродно и в залах марсианских генетиков; центрифуги крутили позвякивающие сосуды с исходным материалом, инкубаторы лелеяли развивающиеся зиготы, в баках с питательной средой стимулировался синтез сложных ферментов и белков.

Сам факт существования на Терре такой прекрасно оснащённой лаборатории не вызывал удивления, однако то, что она обнаружилась в сердце Города Просителей, было самым настоящим чудом. Это было сродни тому, как найти абсолютно исправный космический корабль, погребённый в руинах доисторической Земли.

Бабу Дхакал присматривал за серебристым инкубационным контейнером в форме цилиндра, внутри которого кипел жизнью бульон из химических элементов. Доспехи вождя клана потускнели от конденсата, а отмирающую плоть его лица обрамлял иней. Он больше не чувствовал холода, как уже не ощущал ни боли, ни жары, ни удовольствия. Радости, которые делали жизнь таким чудесным даром, умирали одна за другой.