Отвергнутые Мертвецы

Они быстро отказались от прямых атак на его психику и сменили тактику, переключившись на более искусные и менее агрессивные подходы. Шарфф пытался действовать методом убеждения, Хирико – увлечь Кая соблазнами. Перед глазами астропата проходила череда грёз: наслаждения, могущество, тысячи удовлетворённых желаний, и всё это в бесчисленном количестве вариаций. Некоторые иллюзии маскировались под реальность, другие выдавались за игру воображения, но ни одна не помогла добраться до тайн, похороненных внутри чёрного ужаса "Арго".

– Мы не в состоянии извлечь эту информацию, – сообщила Хирико после особенно изнурительного сеанса. Лицо Кая лоснилось от пота. Его тело превратилось в мощи. Сейчас оно выглядело тощим собранием костей, истощённых мышц и ввалившейся плоти, обёрнутых в пергаментную кожу.

Над Каем навис исполин, его аугметические глаза зажужжали, меняя фокусировку. Широкие скулы и острый подбородок Сатурналии смотрели на астропата с презрением, которое сквозило в каждой чёрточке лица кустодия.

– Почему нет?

– Она спрятана в глубине воспоминания, которого он не станет касаться, – сообщил Шарфф.

– "Арго"?

– Именно, – подтвердила Хирико. – Сарашина, или то, что через неё действовало, знало, что делает. И это крайне прискорбно.

– Итак, если вы не способны её извлечь, то кто сможет? – требовательно спросил Сатурналия. Кай просто-таки чувствовал желание кустодия убить его, не мудрствуя лукаво, и тем закрыть вопрос.

– Ключ, отпирающий дверь к нужной вам информации, есть лишь у одного лица, – сказала Хирико.

– У кого?

Хирико положила руку на плечо астропата:

– У самого Кая.

Кай зашёлся смехом, но капа во рту превратила его в булькающее рыдание.

2

Топорность их методов – вот что злило его сильнее всего прочего. Они врубались в хрупкие эфирные структуры мыслительных процессов наобум и без надежды на успех, как хирургеоны, пытающиеся оперировать мозг при помощи пилы дровосека и зубила каменщика. Атхарва ощущал каждую ожесточённую атаку пси-зондов, их неуклюжие попытки выкорчевать разыскиваемую ими информацию и детские в своей наивности уговоры, которыми они надеялись выманить эти сведения в сознательную часть ума их пленника. Отголоски их варварских методов, похожие на пронзительный визг когтистой перчатки, скребущей по схольной доске, терзали Атхарву на всех уровнях его восприятия.

Его, как любого истинного мастера, раздражала работа дилетантов, и хотя он отнюдь не был уверен, что смог бы извлечь то, что, по всей очевидности, было запрятано глубоко в уме пленника, у него было бы больше шансов, чем у парочки мясников, которых привлекли к этой работе.

Он сидел по-турецки в центре своей одиночки и блуждал разумом по лабиринту проходов Кхангба Марву, с непринуждённой лёгкостью проверяя поставленные ему пределы. Атхарва забавлялся над своими тюремщиками, позволяя им считать, что он ограничен своей камерой, что он медленно сходит с ума от одиночества, как и его братья. С того дня, как за ними пришёл Ясу Нагасена, прошли месяцы, и за это время пленённые бойцы Крестового Воинства не видели ни единой души, не считая двух кустодиев и их компании в лице прискорбно не соответствующих своей задаче смертных солдат.

Атхарва уже прощупал разумы всех и каждого, кто только был в этой подземной тюрьме. Одних он едва коснулся, с другими был менее осторожен. Ум походил на искусный замок – требовалось надавить на штифты души с точно рассчитанным усилием, и тогда она выдавала свои секреты. Весь фокус состоял в том, чтобы обнаружить правильные точки приложения этого нажима, чтобы выяснить, от каких именно воспоминаний, желаний или посулов разум раскроется, как расцветающий бутон.

Для адепта Атенейского культа чтение сознательных мыслей было невеликим трудом. Гораздо бо́льший вызов состоял в обретении умения спускаться вниз по уровням сознания смертного, в том, чтобы нырнуть под суматоху поверхностных мыслей, миновать примитивные желания и побуждения, пройти тайные пороки и мелкие грешки, спрятанные в выгребных ямах мозга каждого индивидуума, и достичь самой сути личности. Именно здесь, в этой тёмной берлоге, где таилась беззащитная тварь человеческой сущности, а каждая мысль была видна, как на ладони,  можно было доискаться до истины.

Мало кто был способен добраться сюда незамеченным, но Атхарва отточил это умение за долгие годы работы одним из правдодознатчиков. С тех самых пор, как Алый Король спас их Легион от уничтожения, правдодознатчики были первыми людьми в его рядах, занимаясь выискиванием любых признаков скрытых изъянов в разумах спящих воинов, избавленных от ужасов Перерождения Плоти.

Атхарва знал своих тюремщиков из числа смертных лучше, чем они сами. Ему были открыты их страхи, их желания, их тайные грешки и их амбиции. Он знал о них всё, и его забавляло, как просто были устроены их рассудки. Как может живое существо, претендующее на обладание самосознанием, функционировать с такими зачаточными когнитивными способностями?

А вот кустодии...