Отвергнутые

– Нас не было там, – спокойно пояснила она, приторно ласково улыбаясь. – Ты забыл, дорогой? Вы ждали нас с Данисом у торгового центра, там же к нам присоединилась и Юта, которая на такси смотала удочки от своего ухажера. Чтобы он нас не нашел, мы выбрались на объездную и просто пошли прямо вдоль дороги. Мы с Данисом вам рассказали, что целый день делали реферат. От Юты узнали, что она сбежала от Джима, который в последнее время буквально преследует её. Потом ты, Нильс, сказал нам, что мы раздражаем тебя разговаривать об учебе после учебы. Мы тормознули у гаражей и посидели там на крыше.

– Я всё это прекрасно понял с первого раза, – перебил он её.

– Тогда какого черта, братан? – воскликнул Макс, которому порядком надоело повторение одного и того же рассказа по третьему, если не четвертому, кругу.

– Я не вкуриваю, зачем нам, вообще, всё это надо! Кто нас подозревает? Я брата завтра хороню, почему я сейчас должен придумывать себе оправдания?

– Это не оправдания, идиот! – закричал Данис, не сумевший взять себя в руки. – Ты понимаешь, что никто не может четко описать подростков, которых весь поезд видел в районе катастрофы?! Народ жаждет расправы! Сейчас следаки одумаются, что не продвинулись в своём расследовании ни на миллиметр и пойдут по всем школам допрашивать школьников от тринадцати до шестнадцати, кто и как провел вечер восемнадцатого сентября? Это, блин, не загадочная смерть бомжа на теплотрассе! Это страшная катастрофа, унесшая даже не десятки, а сотни(!) жизней.

– Ты мне будешь об этом рассказывать? – вспылил Нильс. – Кто из твоих близких был в этом поезде? Я брата завтра хороню! Напоминаю об этом всем, кто, может быть, забыл!

– Нильс, они все правы, – подала голос Юта. – Нас будут искать. Всех подростков будут не то что просто трясти, нас выпотрошат, чтобы вычислить виновных. Взгляни в телик. Люди, которым больше нечего терять, почти сутки митингуют. Скоро они поймут, что следствие в тупике и поднимут бунт. Полиция обязана стереть ноги по колено во время поисков, но предоставить гражданам четырех подростков.

– А ведь это даже не наш провал, – пожал плечами он.

– Наш, – упрямо стоял на своем Макс.

Данис молча кивнул из-за его спины.

– Мы не виноваты настолько, чтобы нас растерзали, – не согласилась Мари.

– Марика, скажи, хоть кто-то будет разбираться в степени нашей вины? – спросила Юта и, не дождавшись ответа, продолжила. – Вот именно, подруга. Нас всех выловят и уничтожат по одному. Отец-полицейский тебя не спасет. Никто тебя не спасет.

Все промолчали.

Юта была права.

21 сентября. Ночь.

– Я не пойду завтра на похороны, мне не с кем оставить ребенка, – упрямо повторил он, прижимая сына к себе, словно мог спрятаться за ним, как за стеной.

– Ты не можешь сидеть дома взаперти пока там, на площади, весь город хоронит твою жену! – повторила полная женщина с засаленными волосами и серым лицом.

– Могу. Моя жена жива. Она на обследовании в больнице. Она скоро приедет, – покачал он головой и прижался губами к теплой макушке ребенка.

– Ты должен проводить её. Она была твоей женой. Она родила тебе сына.

– И она совсем скоро приедет. Она обещала вернуться. Моя жена всегда выполняет обещания.

– Только не в этот раз, родной. Она не вернется. Пока ты не увидишь её мертвой, ты не сможешь смириться.

На время мать перебралась к нему в просторную двухкомнатную квартиру, которую он купил, как только узнал, что его жена находится в положении. Теперь детская кроватка стояла в спальне около большой кровати, половина которой опустела. Он знал, что его жена была в том самом поезде, жертв крушения которого завтра будет хоронить весь город. Он не сошел с ума, нет, он прекрасно знал, что его жена была среди пассажиров злополучного поезда. Но смириться с её утратой он не желал до тех пор, пока из больницы не будет выписан последний пострадавший. Быть может, она лежит где-то там, среди них, в коме, и никто не может узнать, как её зовут, чтобы сообщить близким о том, что она жива. То, что её родители опознали тело в морге – не значило ровным счетом ничего. Они могут ошибаться. Все могут ошибаться. А он хочет верить, что его женщины нет в списке мертвых. Только не сейчас. Не сегодня. Завтра. Или в следующий понедельник. Но пускай она будет жива еще один день. Он готов надеться до конца и его надежда умрет последней.

– А ты, мама, возвращайся к себе. Моя жена скоро вернется, и мы снова будем все вместе. Нам не нужна помощь, – сказал он и вышел из комнаты. Тихонько, чтобы не разбудить сына, прикрыл за собой дверь.

22 сентября. Утро.

– Макс, я иду в полицию. Лучше сдаться сразу, чем ждать, когда нас вычислят. Рано или поздно найдутся свидетели. Ты ведь понимаешь это?