Отвергнутые

– На путях работают эксперты. Вряд ли что-то найдут после такой страшной катастрофы, там снесло не только рельсы, но и часть насыпи и даже деревья у кромки леса. Но если будут хоть малейшие зацепки, мы их, конечно, отработаем. Не волнуйся, никто не уйдет безнаказанным. А невиновных мы защищаем. Мы же полиция, дочь, не забыла? Нам можно и нужно верить

Он усмехнулся так по-доброму, что Мари смогла спокойно выдохнуть. Задавая этот вопрос, она знала, что отец непременно проверит её реакцию. Так оно и вышло. И она бы не решилась спросить его о подростках напрямую, если бы не долгие годы упорных тренировок. Отец всегда считал, что капелька строгости не повредила еще никому. Только благодаря этому Мари научилась виртуозно отыгрывать отстраненное безразличие и ложь во благо себе. Если бы кто-нибудь спросил её, что она умеет делать лучше всего, Мари бы ответила одним словом: лгать.

– Главное, не допустить самосуд. Народ жаждет крови за кровь. Не задерживайся на улице до темноты ближайшие несколько месяцев на тот случай, если начнутся единичные убийства подростков. Среди людей сейчас опасно, дочь.

24 сентября. У Мари.

Она мыла последнюю тарелку, оставшуюся после обеда с отцом, когда в домофон позвонили Юта с Максом. Они пришли гораздо быстрее, чем она ожидала. Ребята с самого утра ждали, когда мама Мари соберется на фермерскую ярмарку, куда она, как назло, совсем не торопилась. А сообщение в общем чате с десятью восклицательными знаками о том, что отец неожиданно вернулся на обед домой, развернуло их почти с середины пути. Они остановились в кофейне неподалеку. За время ожидания, когда же Мари снова останется одна, успели посмотреть несколько видео на планшете Макса и выпить по чашке кофе. Как только она скинула сообщение в мессенджер о том, что угроза миновала, они схватили рюкзаки и рванули с места.

– Ну, что? – нетерпеливо воскликнула Юта прямо с порога, скидывая с плеч пальто в заботливо подставленные руки Макса.

– Всё плохо, ребята. Народ митингует у здания управления. Они требуют выдать нас.

– Не нас, а подозреваемых в совершении преступления, – поправил Макс и Мари продолжила:

– Папа сказал, что их всё равно найдут. Это дело времени, а свидетели есть у любого преступления. Тем более, у такого громкого. Здесь целый поезд свидетелей! Я думаю, когда пострадавших выпишут из больницы, им вполне могут устроить очную ставку по школам. Их не так много, чтобы не суметь обойти все классы, где учатся школьники от тринадцати до шестнадцати лет.

– Ужасно, – покачала головой Юта.

Они перебрались в комнату к Мари и расселись так, чтобы хорошо видеть друг друга.

– Все вы в курсе, что за информацию о нас предлагают три миллиона? Еще неделя затишья и сумму поднимут до пяти, лишь бы хоть как-то притормозить эту волну, – предположил Макс.

– Если бы нас кто-то видел, давно бы уже доложил следственным органам, – сказала Юта.

– Подожди. Мы еще не дождались выписки пострадавших. Кто-то из них мог снимать в окно природу, – остановила её Мари.

– Сомневаюсь, что у кого-то из них есть такая камера, изображение с которой не будет двоить при съемках в движении, да и еще и через грязное стекло вагона. Максимум, что там рассмотрят на этом видео, если оно существует – это количество подозреваемых и цвета курток. Я был в серой, таких тысячи вокруг, – пояснил Макс.

– Я была в черной кожаной куртке. И Данис. Нильс в темно – синей. Тоже нереально отыскать. Марика?

– В ярко – жёлтой, – опустила она глаза.

– Ищут четырех подростков. Меня, Нильса, Даниса и Юту. Тебе не о чем переживать. Ты ведь убежала первая. Вряд ли кто-то тебя видел.

– И если вдруг хоть кто-то видел желтую куртку, то у нас будет очная ставка. Готовьтесь морально. Папа знает, во что я одеваюсь. Он уверен, что меня там не было. Но для очистки совести он вполне может проверить меня.

– Мы спалимся. Сто процентов.

Макс сейчас произнес вслух то, о чем сама Мари думала буквально час назад, обедая вдвоем с отцом на кухне.

– Можно продумать мелочи, – предложила она, в надежде, что сможет хоть немного обнадёжить друзей. С Ютой этот фокус прошел. Её глаза тут же загорелись огоньками от мысли о предстоящем творческом мозговом штурме. Но Макс далеко не так прост, как она.

– Марика, ты не продумаешь ВСЕХ мелочей, как бы ни пыталась. Ты и сама это понимаешь лучше нас. Если хоть один из пассажиров видел желтую куртку – мы пропали.

– Нас убьют? – спросила Юта. Её губы задрожали.

– Быть может, следаки нам поверят, если мы в мелочах расскажем им ВСЮ настоящую правду. Вплоть до того, что кому говорил. Но людям ты этого не объяснишь. 281 погибший, Ют. Их родным уже не важно, кто виноват. Лишь бы был виноват хоть кто-то. Поэтому, скорее всего… Да. Нас убьют.