Отвергнутые

Но сейчас все одноклассники синхронно растянули свои губы до ушей. Все двадцать с лишним человек. Одной и той же презрительной улыбкой, будто все выходные они репетировали эту эмоцию снисходительности. Ладони Юты похолодели. По спине скатилась капля ледяного пота, как только она услышала, что все они тихо-тихо отбивают такт костяшкой указательного пальца о парту. Так тихо, что географичка не обратила на него поначалу никакого внимания. Они стучали одновременно и очень ритмично, казалось, что у каждого за плечами возвышались годы обучения в музыкальной школе. Скорость стука набирала обороты с каждым ударом. Несколько секунд – и вот уже все стучат так быстро, будто в окно бьют капли дождя.

Растерявшись, Юта обхватила себя за живот двумя руками в попытке закрыться от одноклассников и собралась вернуться к своему месту, чтобы больше никогда не остаться один на один с враждебно настроенной толпой. Но не успела. Стук оборвался так же внезапно, как и начался. По команде одного из братьев – близнецов, обосновавшегося за четвёртой партой в среднем ряду, прямо в лицо девушке полетел залп из жеваных бумажек. Выплёвывая их через пластиковые трубки от шариковых ручек, одноклассники молниеносно перезаряжались и повторяли по кругу свой обстрел. Дальше мешкать стало просто опасно, потому что каждый целился в глаза. Прикрываясь ладонями от града бумажных комьев, смешанных с чужой слюной, Юта бросилась вон из кабинета.

– Успокойтесь, пожалуйста, ребята, – кричала географичка, размахивая своей огромной деревянной указкой как шпагой, но её вопли проносились мимо ушей подростков, вошедших в раж.

Стрельба продолжалась ровно до того момента, пока за Ютой, успевшей схватить по пути за широкую лямку свою школьную сумку, не захлопнулась дверь.

Бойня окончилась.

– Стукачка позорно бежала! Мы очистили наш класс от заразы! – победоносно выкрикнул Винс.

Класс взорвался дружным, долгим, несмолкающим хохотом.

15 ноября. У Макса.

Обычно по субботам ребята собирались все вместе на своём привычном месте. Прошлой зимой это была нелегальная дача Нильса, участок которой теперь принадлежал семье Даниса. Этим летом – железнодорожная насыпь. Макс задумывался раньше, куда же их приведёт жизнь в этом ноябре, когда на насыпи устраивать посиделки станет невозможно из-за снега и мороза. Похоже, что теперь жизнь не приведёт их уже никуда. Из всей компании остались только он и Мари. Нильс упорно игнорует его звонки, а Юта ободряюще улыбается в школе, но, по возможности, избегает его, ссылаясь на спешку или усталость.

– Потом поговорим, Макс, хорошо?

Он согласно кивал и оставлял её в покое каждый раз. Невозможно заставить человека общаться с собой силой. Дружба обычно заканчивается там, где одному становится не интересно. Настоящим друзьям бывает очень сложно поссориться всерьез, ведь ссоры происходят настолько часто, что превращаются в рутину. Сегодня накричали друг на друга, завтра – созвонились и посмеялись. Так происходит всегда. Но время безжалостно растворяет в себе дружбу, утягивая за собой тех, кто был когда-то дорог. С Ютой Макс общался намного ближе, чем с капризной Мари, которая позиционировала себя, как парня, но вела себя при этом, как принцесса. С Ютой он не задумывался, каким образом выразить ту или иную мысль. Она часто понимала его с первого слова. Марика же вечно отстаивала свою точку зрения до конвульсий, не желая принимать во внимание существование людей, думающих иначе, чем она. С этим просто-напросто нужно смириться, не пытаясь свалить на них своё понимание. В дружбе совершенно не важно, у кого какая точка зрения и кто чем отличается. Важно умение выслушать и посмеяться. Но не наоборот, что самое важное. В отличие от Мари, Юта это понимает.

Когда он услышал в трубке домофона девичий голос, то поначалу обрадовался, подумав, что Юта, наконец, решила больше не винить его в случившемся и просто прийти выпить чаю с пирогом, как раньше.

– Я к тебе жиреть прихожу после недельной разгрузки, – смеялась она обычно, протягивая руку за вторым куском абрикосового пирога, который так восхитительно пекла его мама.

Но, к его сожалению, в открытую дверь вошла Мари.

– Мне надо с тобой обсудить очень важную вещь, – начала она с порога, даже не пытаясь быть чуточку вежливой и узнать, как он поживает.

– На кухню или ко мне в комнату? – спросил он, соответствуя её деловому настрою и переходя сразу к официальному тону.

– К тебе. И дверь закрой.

– Я один. Родители будут поздно.

– Тогда погнали на кухню. У тебя не остался твой зашибатый пирог, на который к тебе всегда носится Ютка? – спросила она так просто, будто пришла к себе домой.

– Простота – залог совершенства, – вздохнул он с сарказмом в голосе, жестом приглашая Мари проследовать за ним на кухню.

– Что ты хотела? – перешёл к делу Макс, поставив чайник на плиту.

– Тебе не кажется, что мы сдались? – спросила она, залезая с ногами на удобный кухонный диванчик.

– Мы приняли правила Игры Инсинуатора только потому, что у нас нет другого выхода. Я не вижу, чтобы кто-то сдался, – не согласился Макс.