Отвергнутый дар

Что он будет делать, уйдя из журнала, он не имел понятия. Но решил, что, если ему не удастся пристроиться по специальности, он лучше пойдет администратором в клуб, чем останется в «Паранорме». А если и в клуб не возьмут, таксовать будет и напишет книгу «Из жизни бомбилы». Пора уже ему переходить на большие объемы.

– Ладно, Аким, я побег, – наконец-то свернул разговор Витек. – Пока. Будем с нетерпением ждать твоей статьи!

Распрощавшись с коллегой, Роман хотел вернуться в кровать, но тут телефон снова ожил. Звонила Нина.

– Доброе утро, – сказала она.

– Здравствуй.

– А я ждала, ждала, когда ты позвонишь… Не выдержала и сама тебя набрала.

– Я думал, ты еще спишь…

– Что ты! Я уже на работе.

– Так рано?

– Ой, Ром, я ж тебе вчера не сказала. Я себе другое место нашла.

– Да ты что?

– Неожиданно так! Увидела рекламу в метро, на авось поехала, поговорила с директором и… Меня взяли, представляешь? Так что я в другую галерею перехожу. Но начальница требует две недели отработать. Причем от звонка до звонка. Вот и вкалываю.

– А я сегодня решил прогулять.

– Какие-то другие дела?

– Нет. Просто устал. Да и голова опять болит.

– Хочешь, я приеду?

– Очень.

– Тогда жди.

– Снова сбежишь? А как же «от звонка до звонка»?

– Ничего, у меня время есть. Хватит, чтобы доехать, посидеть с тобой десять минут и вернуться в галерею. Да и вообще… Терять мне, по сути, нечего!

– Я буду ждать…

– Целую!

И отсоединилась.

Акимин вернулся в кровать. Лег, обнял Нинину подушку и задремал. Но в глубокий сон погрузиться помешала боль. Роман устал от нее так же сильно, как и от паранормальщины. Он привык к головной боли, периодически страдал ею и раньше, но гораздо реже и не так сильно.

По квартире разнесся звонок домофона. Рома пошел открывать.

– Вот и я, – сказала Нина, входя в прихожую.

Акимин улыбнулся приветственно.

Нина поцеловала его в небритую щеку и сказала:

– Колючий.

Роман крепко обнял ее, прижал к себе. Стало немного легче, боль даже притупилась.

– Хочешь чаю? Того самого, китайского?

Она кивнула.

– Тогда завари сама, ты знаешь, где что, я хоть побреюсь.

Нина, раздевшись, отправилась в кухню. Акимин зашел в ванную, достал станок, включил воду. Не успел намылить щеку, как дверь распахнулась и на пороге показалась Нина. В руке она держала мусорное ведро.

– Что это такое? – спросила она, ткнув пальцем в обгоревшую фотографию и клок волос.

– Какая-то гадость, – пожал плечами Роман.

– Откуда она?

– Из-под кровати. – И добавил: – Марта нашла сегодня утром.

– Она была тут?

– Приходила за вещами. Уронила сережку, полезла за ней и нашла вот…

– Но откуда у тебя это? Я не специалист, но мне кажется, эта пакость как-то связана с черной магией. С нехорошим обрядом.

– Присушка, приворот или что-то вроде того. Так Марта сказала.

Нина, нахмурившись, погрузилась в раздумье. Затем поднесла ведро поближе к лицу, внимательно посмотрела на волосы и произнесла:

– Бьюсь об заклад, она еще добавила, что это я тебя, да?

– Да, – не стал отпираться Роман.

– А ничего, что у меня нет твоей фотографии?

– Этот портрет вырезан из журнала. Его можно купить в любом киоске.

– То есть ты ей поверил? – воскликнула Нина, гневно сверкнув глазами.

– Конечно, нет.

– Ни на миг?

– Не буду врать. На миг поверил. Ты теперь будешь меня за это ненавидеть?

Нина строго смотрела на него и молчала. Губы тонкие, сурово сжатые. Глаза сумрачные.

Но вдруг лицо стало мягче. Рот дрогнул. Глаза потеплели.

– Я не могу тебя ненавидеть, – прошептала она. – Ведь я тебя люблю…

Роман порывисто подался вперед и обнял Нину. Она прижалась к нему, поцеловала в шею. Она была колючей. Но Нина отстранилась не поэтому. Ей просто захотелось посмотреть Роману в глаза. Ей постоянно хотелось этого. В такие секунды она становилась его частичкой…

Они постояли немного, наслаждаясь моментом единения, потом нежно поцеловались и разжали объятия.

– Я все же побреюсь, – проговорил Рома, поворачиваясь к зеркалу. – А ты верни, пожалуйста, ведро на место. Я как побреюсь, выкину мусор.

– Находку она обнаружила при тебе? – спросила Нина.

– Нет. Я был в кухне в тот момент.

– Значит, Марта просто вытащила из кармана домашнюю заготовку и сделала вид, что нашла ее под кроватью.

– Она думает, что ты меня приворожила, вот и решила открыть мне глаза, сфальсифицировав, как сказали бы следователи прокуратуры, улики. Эта глупая попытка вернуть меня, очернив тебя, вывела меня из себя. – Он посмотрел на Нинино отражение в зеркале и смущенно добавил: – Я, к стыду своему, Марту выгнал.

– Правильно сделал! – заявила Нина решительно и вышла.

Роман добрился, умылся, смазал кожу гелем.

Нина была на кухне. Расставляла чашки для чаепития.

– Сейчас попьем, и я поеду, – сказала она, подняв на Акимина глаза. – Я и так задержалась дольше, чем планировала.

Акимин подошел, взял ее на руки и понес в комнату. Нина болтала ногами, пыталась вырваться. Но делала она это скорее шутя, и Роман без труда дотащил ее до кровати и поставил на нее. Потом бесцеремонно сдернул с нее юбку и колготки.

– Эй, меня уже не спрашивают, чего я больше хочу, секса или чая? – с деланым возмущением воскликнула Нина.