Отвернись. В плену у зверя

Как я был горд, что могу делать хорошо своей самочке. Как мне хотелось брать её вот так каждый-каждый день. И ночью. И вечером можно перед охотой…

— Эрдан, — тихо простонала она моё имя, и я открыл глаза.

Возбуждение было в самом разгаре и натягивало одеяло. Хоть у нас разное сознание вопреки всему, что я знал прежде, но тело-то одно. Зверь внутри продолжал бесноваться, требуя идти к ней. И я вдруг понял, что не только из-за сна. Девчонка звала его через метку. Она тоже сейчас его хотела… То есть меня…

И мне пришла в голову одна мысль… Не сказать, чтоб очень удачная, но всё же. Я со стояком, она там тоже хочет хорошего такого траха. Так какого хера я всё ещё здесь, а не в её постели?

И пошёл.

Но тот разговор, что произошел между нами, охладил мой пыл. Особенно когда она сама приблизилась… Это было странно ощущать. Её ладони на своём лице, её просящий пытливый взгляд прямо в глаза, её смущение… Я даже не мгновение подумал, что она говорит правду.

И тогда выходит, я реально говнюк?

Но я так испугался, что от её такого поступка у меня едва не сорвало крышу. Мне захотелось приникнуть к ней, обнять крепко, целовать её, трахать, но не так как представлял, когда шёл в эту комнату…

Иначе.

Долго, медленно, и чтобы всё это время она смотрела мне в глаза. Вот так же. Доверительно, мягко… А я бы продолжал брать её снова и снова…

Поймав себя на этих фантазиях, я рассвирепел. Даже если она говорит правду, чему я не верил ни на секунду, то никогда ни одной бабе я не позволю манипулировать собой. А она сейчас делает именно это. Давит на то, что наше со зверем тело, откликается на неё. Думает, если станет раздвигать ноги, то я буду перед ней пузо подставлять как блохастый дворовый кот?

Тогда я оттолкнул эти её руки и быстро вышел, кинув пару ласковых, чтобы заглохла. Оттуда сразу направился в тренажёрный зал на первом этаже и колошматил грушу до тех пор, пока не выдохся. Надо найти себе другую девку…

Тут я согнулся наполовину от резкой боли внутри.

Хрен знает, что там делал зверь, но моя идея иметь другую ему явно не понравилась. Настолько, что я только спустя пару минут смог распрямиться. Блядь…

Наша вторая сущность даёт физическому телу гораздо больше, чем человеческая. Внешность, крупные размеры, сила, нюх, здоровье, регенерация — всё это от них. И если со своим зверем не в ладу, то можно повредиться не только умом.

Исследования так и не были закончены, когда Эрнард разнёс лабораторию, поэтому это ему нужно сказать спасибо за то, что я ни хрена не понимаю, что со мной сейчас происходит.

Одно я понимал прекрасно. Ирбис внутри требовал идти к ней. Считал, что ей плохо там без него. И ему плевать было с высокой колокольни на мои планы и мысли. На то, кто она такая.

Кстати, я отдал приказ пробить её уже фик знает сколько времени и до сих пор мне не предоставили никаких данных. Пора бы ускорить этот процесс. Распустились все. Привыкли всё только через дядю. А я же тут им почти никто.

Ну ничего, я найду способ вытащить из неё то, что мне нужно. Как же они все меня зае…

Да чтоб его! Я снова сложился напополам и зарычал вслух, как реальный псих:

— Ещё раз так сделаешь, пойду и трахну её, захочет она этого или нет!

И только тогда почувствовал внутри тишину и пустоту. Словно нет во мне никакого второго сознания. Зато кажется, способ угомонить чокнутого барса всё же есть…

А уже на следующий день я снова ощутил её зов. Это начинало меня конкретно бесить. Особенно то, что не мог не идти к ней…

Глава 24

Она

С каждым днем жизнь здесь виделась мне, мягко говоря, всё менее и менее привлекательной. Казалось, что я сама уже стала наполовину выдрессированным животным. Ела, читала, отвечала на дежурные вопросы, смотрела в окно на неменяющийся пейзаж. И никакого нормального общения. Меня кормили (теперь исправно), лечили при необходимости — хотя её вообще-то больше и не было.

Тот наш разговор ни о чём ничего не изменил в нашем общении с оборотнем. До сих пор не понимала, почему я не чувствую к нему ненависти. Почему меня к нему тянет так, что нет сил противостоять. За этой его бессмысленной и необоснованной злостью мне виделось что-то ещё.

Что-то важное.

Его поступки отталкивали и пугали, но он сам… Прежде я была очень привязана к «зверю», к тому, как он добр со мной, как заботится. Скорее, я влюбилась тогда в отношение ко мне, а не в «личность», которой у него, наверное и вовсе не было. Ведь не знала его характер, не знала его мысли.

Теперь мне представилась возможность познакомиться. Он был злым, как недолюбленный ребенок. Взрослый мужчина, которым руководят старые обиды и детские комплексы, толкающие на жестокость. И я решительно не понимала, почему меня это не заставляет презирать его. Почему мне хочется… спасти? Помочь…

И кому?!

Этому психованному мужику, который ненавидит меня ни за что. Который держит меня взаперти. Который издевается и обижает.

И почему-то вновь, как прежде со зверем, я ассоциирую его с ребенком. Может у меня какой материнский инстинкт не реализованный? А как иначе объяснять эту маниакальную идею?