Отвернись. В плену у зверя

По правде говоря, его грубые слова почти не задевали. Я не была такой, какой он меня называл. Поэтому безосновательные обвинения лишь кололи немного, но больше от того, что их говорит тот, от кого бы я меньше всего хотела слышать подобное…

Хотя то, что он считает меня… эээ… девушкой с низкой социальной ответственностью всё же нервировало. Вот это было прям обидно. И я отдавала себе отчёт в том, что по большей части причина кроется в том, что мне хотелось бы принадлежать только ему, и чтобы он тоже…не был больше ни с кем. А если он считает, что я просто одна из вереницы его ночных бабочек, то явно же ни к чему это не приведёт… Будто без этого всё прекрасно.

Женская логика вошла в чат, похоже.

Да и при любом раскладе он не должен мне нравится. Даже наоборот. Но почему-то мне всё равно хотелось касаться его, хотелось обнимать, чтобы он смог поверить, что его тоже можно любить просто так, а не из-за каких-то шпионских планов. Что он может нравится таким, какой есть, и ему не нужно заслуживать расположение…

Я веду себя как тряпка? Да, наверное.

С детства тащила к себе всех бездомных животных, даже тех, что меня кусали, отдавала последние десять рублей бомжу на улице зимой, помогала двоечникам одноклассникам, которые дергали за косички на переменах, маленькая несла из магазина огромные тяжелые пакеты, помогая незнакомой бабушке донести их до дома. А сколько таких бабушек переведено через дорогу! Соберется небольшой отряд.

Может из-за этой черты характера я и смогла привязаться к зверю, пожалеть его, чтобы потом получить в ответ его тепло, ответную заботу… И прямо сейчас мне очень хотелось так же «помочь» и мужчине…

Взрослому. Огромному. И злому.

Да. И вроде головой он меня ни обо что не бил. Хотя был инцидент в землянке… Но даже прежде не замечала в себе таких глупых, ничем не обоснованных фантазий. Зайти в клетку к голодному тигру, чтобы спасти его от голода? Вот так наверное выглядели сейчас мои мотивы со стороны.

Но внутреннее упрямство каждый раз подначивало внутри, когда видела его грубость к себе, — ответь иначе, от обратного… Но ведь не сработало! Я пробовала. Он не слышит! И не верит. Я сама бы не поверила, если бы человек, которого, прямо сказать, гноблю, в ответ тянулся ко мне. Это же клиника…

А Эрдан не говорит со мной. Не объясняет ничего. Не отвечает даже на вопросы, как долго мне быть тут. Просто проверяет, жива ли. И уходит. Такой же ледяной глыбой…

Лишь один вечер из этой вереницы бессмысленной потери времени стал иным.

Я лежала на кровати, выпив все выданные мне медработником обезболивающие, которые как обычно не помогали. Низ живота горел огнем. Тоже как обычно в эти дни месяца. Но ведь к боли невозможно привыкнуть. Каждый раз она выворачивает изнутри.

Оставив все предписанные препараты в нужном количестве, медсестра сказала, то больше ничем помочь не может и удалилась. Судя по взглядам, она не очень-то верила, что мне настолько плохо.

А я даже не пыталась разубеждать. Я для них — никто, будто какая-то ненужная вещь, на которую приходится отвлекаться от более важных дел. Эти люди (иди тоже оборотни) заходили ко мне каждый день после того случая с голодовкой, но с таким видом, будто их заставили насильно. Лучше бы вообще не приходили…

Свернувшись калачком, я тихо глотала слезы и вспоминала, как мой зверь прижимал к себе, как гладил, как замер до самого утра, не убирая свою руку, даря мне облегчение и успокаивая…

Когда дверь тихонько приоткрылась, я даже не пыталась подняться. Толпа незнакомых людей — постоянно меняющихся медсестер, персонала — даже не запоминала их имена — меня больше не волновала. К моим просьбам о помощи они были глухи. Роботы. Я начала воспринимать их как факт, от которого не избавиться. Нравится мне это или нет — ради меня никто ничего менять не будет.

Но в этот раз вошедший не ушел почти сразу, приблизился к постели, на которой скрутившись, тихонько плакала я. А потом… Матрас прогнулся под тяжестью еще одного тела. Я застыла, стараясь не дышать, но в последнем глубоком вдохе почувствовала знакомый хвойный аромат.

Он положил горячую ладонь мне на живот и прижал спиной к своей груди. Я даже пошевелиться не смела, когда мужчина уткнулся мне в волосы и глубоко вдохнул. И в этот момент почувствовала, что мне почти не страшно.

Мне хорошо с ним…

— Эрдан?

— Молчи, — приказал как всегда, лишь чуть более мягко, чем обычно.

Тепло его руки проникало внутрь и разливалось по телу, жар окутывал и спину, горячее дыхание щекотало волосы.

— Расслабься.

Словно команду собаке отдает.

Но это его глубокое «р»… Меня захлестнули воспоминания. Закрыла глаза, представляя, что рядом не этот невозможно-злющий мужчина, а мой ласковый добрый зверь. Так и удалось выполнить команду — расслабиться.

Когда он почувствовал, что мое напряжение спало, то громко выдохнул. А потом мне почудился легкий поцелуй в волосы. Конечно, почудился. Новый Эрдан бы так меня не целовал…

— Спасибо, — прошептала я, чувствуя как неведомым образом мне становится спокойно и уютно, а боль отступает.

— Спи, — и снова приказ.