Отвернись. В плену у зверя

Я делал попытку обернуться за попыткой, но не срабатывало. Пытался настроить себя на неё, учуять хоть что-то своим человеческим нюхом – не выходило. И если уж я не мог взять её след, будучи связанным с ней, то что говорить о других…

Спустя полчаса я сидел прямо на пыльной дороге и никто больше не смел подойти ко мне. Тупо смотрел на свои руки и как никогда желал увидеть на них когти.

Он только вот недавно едва не остановил меня, хотел забрать её, даже зная мой план, что ей не должны были успеть ничего сделать, а теперь бессилен. Он был умнее и боялся за неё так сильно, что только ощущая её в наших руках, мог быть спокоен, а я просто взял и сам отдал её врагам.

И теперь дело было не только и не столько в том, что я буду ощущать её боль и страх, но и в том, что это всё будет испытывать она…

Даже сегодня утром я не был так привязан к этой девчонке, как сейчас. Меня наизнанку выворачивало, когда думал, что они могут сделать с ней просто потому, что она моя пара. Ведь она совершенно точно не была шпионкой. И хотя сомнение на счёт такой странной случайности нашей встречи ещё оставались, сомнений в ней уже не было.

Но какой ценой!

Только каждый раз, когда мне в голову приходило, что кто-то может поступить с ней, как я… То есть… Блядь. Каждый раз меня тошнило от страха. Несколько раз вывернуло в кусты, куда я едва дополз.

Хотелось оторвать самому себе голову. Даже пожалел, что она не позволила зверю добить нас тогда. Ну помучилась бы немного из-за разрыва связи, но была бы цела и здорова! И мне уже реально было похрен, что меня таким размазанным видят другие, что могут перестать уважать. Это всё больше не имело значения.

Теперь существовало лишь одно – панический ужас того, что она переживёт там. Из-за меня. Из-за моей тупости.

Когда я сам брал её силой, то считал, что имел на это право, да и какая ей разница. Ну грубоват немного, ничего, потерпит. И вот теперь, сидя на земле и дрожа от страха как мокрый бездомный кот, я понял, что разница была. Потому что даже в мыслях не мог дойти до момента, когда они её…

Блядь!

Утеревшись в очередной раз от приступа рвоты, я еле встал и погнал к Эрнарду. Готов был стоять на коленях перед ним, лишь бы он помог мне забрать её.

Я уже не понимал, зачем. Мне уже было не особо важно, что она там обо мне думает. И думает ли вообще. Меня просто ломало изнутри лишь от одной мысли, что ей там хреново. Что её там мучают, что её…

Блядь! Блядь! Блядь!

Эрнард мне едва не врезал, хотя я не был бы против. А потом сказал, что никогда не пойдёт на уступки им. Что теперь, зная, чем меня накачали, можно вывести эту дрянь и одновременно попробовать если не разорвать, то ослабить связь, чтобы я не ощущал её боли…

Тут я уже сам накинулся на него. Он будто не понимал, что дело не в этом! Что мне плевать на боль! Что я хочу забрать ЕЁ! И это единственное, что имеет значение!

Но Эрнард стоял на своём, убеждая, что раз я так поступил, то она не сильно мне и нужна. Напоминая так не к месту, что совсем недавно я сам поступал с ней как мудак, что сам не верил и не принимал, что тогда проще забыть, чем торговаться с волками, подтверждая, что я поступил как дебил.

К тому же убеждение, что на самом деле она не при чём, сейчас было только у меня. Он вот не уверен. И хотя это был не повод с ней так поступать, но всё же теперь…

Да сколько можно было слушать его нотации!

И чтобы убедить его тоже, я выследил одного из тех прихвостней альфы, который был на встрече, заставил его рассказать правду. Сам-то узнал много нового.

Например, что её тоже накачали. Что только на этой химии и держится наша связь. И снова мне было плевать. Только вот никакие угрозы не помогли выяснить, где именно держат пленников.

Своего альфу волк боялся больше, чем нас.

И пусть Эрнард поверил, но убедить его пойти на уступки я смог только спросив, как он поступил бы, если бы там была Элисса. Дядя разбил мне нос.

Но первым набрал альфе, переступив через гордость. И каждая минута, пока они торговались, отдавала болью у меня внутри. Я не знал, где она была, что с ней. И больше не чувствовал, хотя волки заверили, что жива.

Но почему мы со зверем её больше не чувствуем?! Наверное, и она нас не слышит. Наверное, думает, что мы оба её бросили. Что она нам и не нужна вовсе…

Я не мог сидеть, не мог стоять, лежать, есть, спать. Я ходил из угла в угол, взглядом умоляя Эрнарда не ссориться с ними, чтобы они не отыгрались на ней. И вновь и вновь пытался потянуть за ниточку между нами, которой сейчас будто и не было…

И как же эта пустота теперь казалась удушающей, словно последние силы выжимала. Лучше бы я чувствовал вместе с ней, тогда бы знал почти наверняка, что с ней, или хотя бы что она жива.

Пока…

Глава 50

Когда я увидел, убедился, что она жива, то единственное желание, которое появилось внутри – схватить её и больше никогда не отпускать. Но вновь мне помешал Эрнард. А я, видя её реакцию, не решился противиться.

Тем более, когда она приняла его руку, а не мою.