Отверженная

Теззерета он больше не видел – тот находился где-то по другую сторону портала, но явственно услышал его хохот. Хохот и крик:

– Зарек! Неужели ты вправду думал, что я не готов тебя встретить? Всякий раз, как мы бились с тобой, – всякий раз я делал вид, будто едва-едва, при последнем издыхании, сумел избежать твоего гнева, и тебе даже в голову не пришло, что за это время я раскушу твои фокусы? Ты же – что балаганный пони, обученный одному-единственному трюку, мальчишка! Да, чаще всего, против большинства, твой трюк работает, но против меня не пройдет. Отчего мы, по-твоему, бьемся под открытым небом? Да чтобы тебе хватило глупости сделать именно это! Призвать грозу и накачать меня ее энергией!

– Дерись же! – завопил Рал, не обращая внимания на боль в боку и уворачиваясь еще от одного огромного валуна, вылетевшего из портала и едва не раздавившего его в лепешку.

И тут Межмировой Мост попросту исчез, снова втянулся в сомкнувшуюся радужную дыру на груди стоявшего позади него Теззерета.

– Прекрасно, – ответил механик. – Драться так драться. Может, на кулачках? Или хочешь подкинуть мне еще энергии?

Надеясь, что Теззерет, как и та пара мачт, большего не выдержит, Рал выпустил по механику все, что у него оставалось, и в то же время призвал на него мощнейший разряд молнии из всех, какими когда-либо пробовал управлять. Чтобы оставить без руки Вековечного Бога Кефнета, понадобилось куда меньшее.

Вспышка вышла весьма впечатляющей.

И на сто процентов безрезультатной.

Отсверкали молнии, отгремел гром, а Теззерет по-прежнему оставался на ногах. Вокруг механика плясали в воздухе статические разряды, эфириевая рука дымилась, а посреди груди снова смыкался, мерцая радугой, проем Межмирового Моста: весь избыток энергии попросту безо всякого толку канул в другой мир.

– Ну что, излил душу? – спросил Теззерет, направляясь к Ралу. – Вот и славно. Вот теперь и попробуем на кулачках.

В юности Ралу приходилось нередко драться на улицах Равники. Иногда – с несколькими противниками разом. И до тех пор, пока он не научился контролировать собственные силы и сам не сделался грозой улиц, ему неизменно доставалось.

Вот и теперь ему задали трепку.

Разве что еще более жесткую. Теззерет на семь дюймов превосходил Рала в росте и фунтов на семьдесят в весе – плюс длина рук, одна из которых, эфириевая, увенчана металлическим кулаком, и минимум мягких, уязвимых мест, куда Рал мог бы ударить в ответ.

Не прошло и пары минут – минут, что, казалось, тянулись целую вечность, – как Рал, согнувшись вдвое, рухнул на песок. Из носа и рта текла кровь, оба глаза опухли, превратившись в узкие щелки, и без пары сломанных ребер уж точно не обошлось. Дышалось с великим трудом. Ничего не попишешь, надо уходить. Но стоило ему собрать волю в кулак и приготовиться покинуть Алару, Теззерет поднял руки кверху, сделал пару шагов назад и сказал:

– Погоди, погоди, не спеши с уходом. Я – пас. С меня довольно. Правду сказать, ты, Зарек, сам виноват. Да, до меня ты едва дотронулся, но разозлил не на шутку. Потому я, пожалуй, и перестарался. Извини, если малость увлекся.

Едва шевеля вспухшими губами, Рал точно назвал место, куда механик может засунуть свои извинения.

Теззерет снова расхохотался, а после вновь извинился – за смех. А после присел возле Рала и заговорил:

– Послушай, драке конец. Так давай же обсудим, что делать дальше.

Дотянувшись живой, настоящей рукой до правого плеча, он отсоединил эфириевую руку от тела, и ничего более страшного Рал, пожалуй, не повидал за всю эту ночь. От одного только звука, с которым металл отделился от плоти, к горлу подступила тошнота.

«А может, это просто кровь во рту».

Бросив эфириевую конечность на залитый кровью песок перед Ралом, Теззерет поднялся и отошел в сторону.

– Кржнтч! – крикнул он (если Рал верно его расслышал).

В ответ на зов к нему подбежала та самая карлица, гомункул, с еще одной эфириевой рукой – блестящей, с иголочки, наверняка начиненной новыми, доселе неведомыми миру технологическими ужасами.

– Вот, хозяин! – пискнуло крохотное создание, подняв руку над головой.

Вожак горгулий, приземлившийся рядом с карлицей, принял у Кржнтч руку и подсоединил ее к плечу господина с тем же обыденным равнодушием, с каким мог бы закрепить на оси несущий винт миззиевого авиона.

– Спасибо, Брокк, – поблагодарил его Теззерет. – Давненько мне не терпелось ее испытать. А эта, – кивнув на старую руку, сказал он Ралу, – теперь твоя. Мне она ни к чему, а ты сможешь предъявить ее в доказательство сегодняшней «победы». В доказательство моей гибели.

– Что? – пролепетал Рал.

Мысли в голове смешались настолько, что… Может быть, дело в сотрясении мозга? Да какое там «может быть» – сотрясение, определенно!

Теззерет вздохнул и заговорил – преувеличенно медленно, будто растолковывая маленькому несмышленышу нечто, чуточку слишком сложное для его понимания:

– Мне эта рука ни к чему. Три-четыре десятка мироходцев, отправленных по мою душу вместо тебя – тоже. Что, если не все они окажутся такими же неумехами, как ты?

Рал снова выругался, но Теззерет оставил его ругань без внимания.