Отверженные (Перевод под редакцией А. К. Виноградова )

Была минута, когда он уже решился потребовать у него документы. Но если этот человек не Жан Вальжан, если он и не старый почтенный рантье, то, вероятно, это какой-нибудь плут, искусно и глубоко замешанный в темные деяния, какой-нибудь предводитель опасной шайки, раздающий милостыню, чтобы скрыть свои прочие подвиги. У него, наверное, сообщники, клевреты, запасные убежища, куда он может скрыться. Зигзаги, которые он описывает по улицам, доказывают, что он не простой старик. Арестовать его слишком поспешно — значит «убить курицу, несущую золотые яйца». Почему не подождать. Жавер был слишком уверен в том, что его жертва не ускользнет.

Итак, он шел в довольно сильном волнении, задавая себе множество вопросов об этой загадочной личности.

Было уже поздно, когда на улице Понтуаз он безошибочно узнал Жана Вальжана, благодаря яркому освещению из кабака.

Два существа на свете ощущают глубокое потрясение и трепет — это мать, обретающая своего ребенка, и тигр, находящий свою добычу. Жавер испытал это чувство.

Как только он удостоверился, что перед ним Жан Вальжан, опасный каторжник, он заметил, что их всего трое, и потребовал подкрепления у полицейского комиссара на улице Понтуаз. Прежде чем схватить колючую ветку, надевают перчатки.

Это промедление и остановка на перекрестке Роллен для совещания со своими агентами чуть не заставили его потерять след. Однако он скоро догадался, что Жан Вальжан захочет перебраться за реку, спасаясь от своих преследователей. Он наклонил голову и задумался, как гончая, прикладывающая нос к земле, чтобы напасть на верный след. Жавер, руководимый своим чутким инстинктом, пошел прямо к Аустерлицкому мосту. Одно слово сторожа направило его на правильный путь.

— Не видели ли вы человека с маленькой девочкой?

— Я заставил его заплатить два су, — ответил инвалид.

Жавер вступил на мост как раз вовремя, чтобы увидеть, как по ту сторону Жан Вальжан, ведя Козетту за руку, проходил по пространству, освещенному луной. Он видел, как они направились по улице Шемэн-Вер-Сент-Антуан, и подумал о глухом переулке Жанро, расположенном в виде западни на единственном выходе из улицы Прямой стены на улицу Малый Пикпюс. Он немедленно послал одного из агентов кружным путем стеречь этот выход. Мимо проходил патруль, возвращавшийся на гауптвахту арсенала; он остановил его и заставил идти за собой. В таких предприятиях солдаты — козыри. Да и такое уж правило — чтобы одолеть кабана, требуются искусство охотника и сила собак. Организовав все это, осознавая, что Жан Вальжан попался между переулком Жанро направо, его агентом налево, самим Жавером позади, он остановился и угостил себя понюшкой табаку.

Потом началась игра. Для него наступила минута какого-то дьявольского наслаждения; он пустил свою жертву вперед, сознавая, что крепко держит ее в своей власти, но насколько возможно дольше откладывая момент ареста; он был счастлив, чувствуя, что Жан Вальжан уже попался, хотя пока разгуливает на свободе; он любовался им с наслаждением паука, который дает мухе свободу полетать еще немного, или кота, который гоняет перед собой мышь. Когти ощущают чудовищное сладострастие в трепете животного, захваченного в их тиски. Какое наслаждение душить!

Жавер наслаждался. Петли его сети были надежны. Он был уверен в успехе; теперь ему оставалось только сжать руку. С таким эскортом, как у него, даже мысль о сопротивлении была невозможна, как бы Жан Вальжан ни был энергичен, силен и доведен до отчаяния. Жавер двигался осторожно, медленно, проверяя и обыскивая по дороге все закоулки улицы как карманы вора. Но, дойдя до центра паутины, он не нашел в ней муху.

Можно себе представить его бешенство.

Он бросился расспрашивать агента, сторожившего на углу улиц Прямой стены и Малый Пикпюс; агент, невозмутимо стоявший на своем месте, не видел никого.

Случается иногда, что оленю каким-то образом удается ускользнуть, хотя за ним по пятам следует целая свора собак, и тогда самые старые и опытные охотники разводят руками. Дювивье, Линвилль и Депре становятся в тупик. При неудаче такого рода Артонж воскликнул:

— Да это не олень, а колдун!