Отверженный

Устав от продолжительной ходьбы, я присел на скамейку возле памятника неизвестному солдату. И мне сразу стало любопытно, а сколько вообще таких вот неизвестных солдат? Чем они заслужили немилость бога, что он отказал им даже в достойной смерти и оставил их без могилы. Где они нашли своё последнее пристанище? На лугах поросших сорной травой, в чаще леса, где нет ни души, в болотах, где уже давно не ступала нога человека или в катакомбах, засыпанных глиной и песком после взрыва. Я всматриваюсь в каменное лицо солдата, и оно оживает. Он хочет мне что-то сказать, но я его не понимаю. Его скулы нервно дрожат, мышцы вздрагивают, а рука держащая автомат опускается, и оружие с грохотом падает на гранитную плиту. Тишину прорезает вой сирен воздушной тревоги. Тротуарные плиты потихоньку раздвинулись. А на смену им появились довоенные постройки с блиндажами и окопами. По переулку идёт колона молодых бойцов. Не далёко от них едут грузовики с боеприпасами. А в противоположной стороне стоят две пушки. Застигнутые врасплох солдаты хватаются за оружие и бегут в укрытие. Начинается неравный бой. Бомбы разрываются вблизи друг от друга и оставляют после себя глубокие воронки. Здания рушатся как карточные домики, погребая под собой неокрепших мальчиков, впервые взявшихся за автомат. Кому они мешали? Кто свёл с ними свои счёты – судьба или карма? Или быть может это неуравновешенная госпожа Война устроила кровавую вакханалию своим кавалерам. Скорей всего что так оно и есть. Мерзкая девица с буйным темпераментом так и не научилась уживаться с соседями. И тогда соседи стали заклятыми врагами. Единственная их вина заключалась в том, что они имели несчастье родиться не в том государстве и не в тот час. А если бы дать им жизнь, то, сколько бы мир узнал новых писателей, композиторов, учёных, спортсменов. Но кто-то свыше отнял у них право выбора. Постепенно бомбёжка утихла, и улицы заполнили горы трупов. Вот он долгожданный покой. Незыблемая и ни чем не прикрытая истина и в одночасье не менее сурова, чем реальность. Уснули воины, смирившись с безызвестностью. Падают снежинки, скрывая от посторонних взоров их окровавленные раны, и закрывают обращённые к небу глаза, в них как в зеркале отражается боль, страх и ужас. Белый коврик постепенно скрывает под собой пиршество войны. Уже ничего не напоминает о битве, разыгравшейся прямо на моих глазах. И только снег продолжал идти. Но мне он не доставлял радости. На пустой желудок не будешь беззаботно разглядывать снежинки и восхищаться их формой. Голод пробуждает первобытные инстинкты и заставляет думать, где достать пищу. Я бы всё отдал, чтобы его утолить. Хотя, что мне отдавать? У меня же ничего нет. Постояв с минуту, я направился в глубь многоэтажных домов. Я рассчитывал, где-нибудь отыскать место для ночлега. Я бы, не раздумывая, согласился бы переночевать на чердаке или в подвале. Но только не оставаться на улице. Я боялся замёрзнуть. В непроглядной тьме ясно виднелись огоньки в окнах. Я с завистью на них смотрел и думал, как хорошо когда тебя ждут, когда ты кому-то нужен и о тебе не забывают. Вернувшись после трудного рабочего дня, ты наверняка знаешь, что тебя ожидает вкусный ужин, приготовленный специально для тебя любимой женой, и мягкая постель, где ты можешь спокойно отдохнуть от тревог и забот. У тебя есть квартира, а в ней имеется твой маленький уголок, где ты чувствуешь себя в полной безопасности. И тебе не страшны ни колючий ветер, ни тридцатиградусный мороз, ни вьюга. Ты избавлен от бесконечных мытарств и скитаний в поисках убежища. Развалившись в кресле, ты читаешь свежий выпуск газеты, пьёшь кофе и споришь с женой о политике. А мне об этом остается только мечтать. Мой удел дрожать от холода в зловонном подвале, питаться, чем придётся, выслушивать оскорбления в свой адрес и смотреть на вас, как вы живёте своих уютных гнёздышках. Я вас ни в чём не обвиняю и не сужу. Это не для меня. Я только воспринимаю вас как истинных богов, получивших дар наслаждаться счастьем и дарить его окружающим. А что мне дарить? Одно лишь несчастье. Кому оно надо?

Проходя мимо подъезда, я услышал истошный женский крик о помощи. Вокруг не было ни одной души. Я же до конца не осознавал что делаю. Меня влекло туда, где раздавались крики.