Отверженный 追放者 Часть II

— В интернете посмотри, — хмыкнул я. — Там много видео о том, как нужно изображать грусть или радость. Когда занимаешься этим долгие годы, начинаешь привыкать и все получается автоматически.

— А я так и не научился… — вздохнул он. — Сколько ни старался, нормально не получается. Другие считают меня отстраненным, холодным человеком.

Да, у меня тоже были трудности. Пока я не попал в это юное тело. Черт, почему-то думая об этом сейчас, я понимаю, что не хотел бы его терять. Сжился я с Икари, что ли… Нашли мы какой-то симбиоз, — его тело и мой разум. Я принял его пошлые желания и даже готов терпеть эмоциональные взрывы, а тело не стало меня отторгать, послушно снося все беды моей жизни.

— Почему я ещё жив? — спросил я.

— Я не мог упустить шанс узнать тебя. Ты крайне меня заинтриговал, и все получилось даже лучше, как если бы Терада тебя застрелил. Ты ведь такой же, как я…

— Больше никаких секретов, а Ичи?

— Никаких секретов, — кивнул он и попытался улыбнуться. Получалось у него и правда жутковато.

— Где я? И где остальные? Они живы?

— Мы в загородном особняке семьи Ягами, как я и говорил. В глуши. Ты проспал весь день. Твои друзья живы, хоть я и не пойму сути вопроса. Почему тебя интересует их судьба?

Я задумался над вопросом. И правда.

— Тебе не объяснить, — произнес я по слогам. — Как не старайся, все равно не поймешь. Лучше дай мне сигарету.

Он поднялся со стула, вставил фильтр мне в губы и чиркнул зажигалкой. Я затянулся, выпуская дым уголком рта. Он солидарно закурил, потом прошел в темный угол и сорвал полотно.

Миса…

Он подвесил её к потолку, обвязал все тело и конечности, чтобы не могла дернуться. Оставил на теле только нижнее белье. Девушка была без сознания, голова свободно висела на жгутах.

— Что за представление? — спросил я, стараясь сохранить спокойный тон.

— Это шибари, традиционное связывание, — пояснил он. — Применялось для пыток в былые времена. Есть особенные техники для истязания женщин, мне очень нравятся. Есть доступ ко всем частям тела, не нужно переворачивать, да и эстетичней. Если испачкал, просто окатил водой из шланга и можно продолжать работу. Она не вырвется, не упадет, не помешает, чтобы я с ней не делал. Нравится?

— Неплохо, — оценил я. — Но зачем водой обливать?

— Кровоподтеки. Да ещё, когда долго работаешь, они бывает… мочатся. Терпеть этого не могу. Да ты не думай, я так не всегда. Просто мне нужно изредка… Ну, ты понимаешь, подхлестнуть воображение.

— Ага. Ты хочешь, чтобы я смотрел? Поэтому притащил её сюда?

— Конечно. Но я ещё не решил, кто первый будет смотреть, ты или она. Но об этом потом, не торопи события. — Он вернулся на табурет и наклонился вперед, чтобы лучше видеть моё лицо. — Скажи мне, — почему ты на меня охотился? Зачем? Этого я никак не могу понять. Ведь проще было найти другую кормушку, зачем вступать в противостояние со мной.

— Я все расскажу. Но сначала хочу узнать о тебе. Все-таки это нечестно, ты изучаешь меня давно, а я о тебе ничего не знаю.

— Я не против, — пожал он плечами. — Хотя я думал, что ты знаешь хоть что-то о том человеке, за которым гоняешься.

— Нет, полный ноль, — признался я. — Я думал все это время, что Аоки это Акира Терада.

— Акира идеально подошел под профиль, — согласился он. — Я планировал выставить его в виде моего аватара, перед тем как слинять. Если бы он убил тебя, то ты бы стал преемником Аоки, а Терада героем. Сейчас придется везти твой труп обратно в логово, чтобы выставить все так, будто Терада был убийцей, а ты жертвой. У меня есть план и на этот случай.

— У меня куча вопросов. Как давно ты переродился? Откуда появились камеры в школе? Почему ты ставишь отметку на запястье? — спросил я, зажав фильтр в зубах.

— Это длинная история.

— Я не спешу, а ты?

Он вытащил из подставки бутылку вина, стер со стекла пыль ладонью и вытащил пробку зубами.

— Нисколько. Я только разогреваюсь. — Он сделал большой глоток и вытер покрасневшие губы тыльной стороной ладони. — Дерьмо. Никогда не понимал вкуса вина. Однако… думаю мне это нужно. Я никогда никому не рассказывал мою историю.

— Поверь, я достойный слушатель.

— О, Икари, лучше я бы и найти не мог! — потряс он пальцем и вновь приложился к бутылке.

(Так держать! Тяни время насколько можешь. Используй любую возможность для побега! Ничего не кончено, пока ты дышишь!)

Я медленно растянул предплечья за спиной, скотч врезался в кожу. Я впился в него ногтями и начал осторожно, мелкими движениями, перетирать его об трубу.

— Как давно ты переродился? Нет, лучше ответь, сколько тебе лет, на самом деле?

Он откинулся на полки с бутылками, используя их как спинку. В одной руке у него была бутылка, в другой сигарета, под ногой мясницкий нож и моток колючей проволоки. Он выглядел расслабленно, даже, можно сказать, он был счастлив.

— Моему телу 35 лет, — сказал он, глядя куда-то вдаль, — однако моему разуму, дай посчитаю… получается 22 года.

— Постой, ты хочешь сказать…