Ответ Империи

- Как, как... Да никак! В данном месте ни наши не могли его сбить, ни сербы. Даже если бы хотели. Никто и не думал за 'Кортик', не делали его для этого.

- Что теперь будет? - Виктор почувствовал, что этот банальный вопрос неожиданно стал очень уместен.

- Эскалация военных действий. Термин вам знакомый, надеюсь?

- И ничего нельзя сделать? Меня, например, Клинтону показать?

- Да что вы, кузькина мать, что ли? Чем меньше он вас видел, тем больше боится!

Запищал зуммер системника.

- Все! Тотальный мозговой штурм! - воскликнул Гаспарян. - Через пять минут Руцкой говорит по телефону с Клинтоном за инцидент. Срочно придумать причину, почему мы его сбили, так, чтобы СССР ни в чем нельзя было обвинить. Насчет того, куда ДКХП перенаправляло ракеты нашей электроникой, ни звука! Все, все думают. Почему мы его сбили? Почему мы его сбили?

- Не заметили, вот и сбили, - машинально выпалил Виктор.

- Что? Что вы сказали?

- Он же невидимка. Мы его не заметили, вот и сбили. Югославы так шутили... у нас.

- А вот шутки они от нас не ожидают, - подметила Светлана.

- Стойте. Стойте... Невидимка, не заметили и сбили. Никто не виноват. Слушайте, полный бред какой-то, но что-то мне подсказывает... Клинтону ведь тоже эта эскалация нафиг нужна, он, небось уже после станции трясется.

Гаспарян застучал пальцами по столу.

- Если этот идиотизм прокатит, я, наверное, уйду в отпуск.

- А разговор транслировать не будете? - вежливо осведомился Виктор.

- Нет. Хватит уже с вас. Еще сглазите. Все, ждем.

...Пиксели на рабочем столе четырнадцатидюймового экрана чуть мерцали, смешиваясь с мерцанием газосветных ламп, и Виктор по привычке подумал, вызвано ли это несовершенством монитора, или же в настройках можно выставить частоту обновления повыше. И еще он подумал, что никогда не следует считать, что в этом мире от тебя ничего не зависит.

- Все, - устало произнес Гаспарян и закрыл лицо руками. На него встревожено уставились три пары глаз.

- Нет, товарищи, все, все хорошо. Клинтон перевел в такую формулировку: разведывательный полет был совершен успешно, самолет не замечен, экипаж выполнил задачу, машина попала под случайный огонь. Есть чем оправдаться перед избирателями, не взрывая мира. Вот если бы они этого героя-любовника на Маккейна заменили... Ладно. Теперь будем искать, кто нам подбросил идею 'Кортиком' сбивать.

- Слушайте, а я кажется знаю! - воскликнул Момышев.

- Что именно?

- Я вспомнил. Знаете, кто? Будете смеяться: первый хроноагент.

Лицо Светланы вытянулось.

- Вы уверены? Мне это не встречалось в архивах.

- Ну, так это почти не фиксировалось. Хроноагент откопал эту идею лазерного комплекса где-то в Интернете, ну, халтурил для желтого издания. И с чего-то решил, что он и против спутников, и самолетов. Ну, его вежливо выслушали, специалисты насчет самолетного применения посмеялись, это ж когда было, канун Олимпиады, по документам это дальше не пошло, а как байку, это молодым, допуск имевшим, в курилках рассказывали. Когда над комплексом начали работать, про хроноагента, конечно нельзя, а без байки как же, вот и переделали в то, что конструкторы якобы заложили возможность стрельбы по самолетам, но Брежнев не утвердил - 'а куда же, товарищи, мы зенитки денем?'. И боевые расчеты вот в этом виде байку-то и знали.

- Вы понимаете, что вы сказали? - воскликнула Семиверстова.

- Да ничего. Про Брежнева теперь свободно, только неинтересно.

- Нет, нет! Это же побочный эффект первого хроноагента! А второй, - и она кивнула на Виктора, - то-есть, товарищ Еремин, устраняет критическую уязвимость, созданную первым хроноагентом! Скорее всего, это то, над чем мы тут голову ломаем. Это вот его задание.

- Это же случайность, - возразил Виктор. - Я просто вспомнил.

- Да, да. И блэкаут на Восточном побережье - случайность, и атака на корневые сервера - случайность, и мелтдаун на Калверт Клифс. И то, что ракеты не туда попали.

- Живой щит, Светлана Викторовна - это не случайность. Это преступление.

- Не спорю, - вмешался Гаспарян. - Но судьей своей власти предоставим быть югославскому народу. А насчет вас, Виктор Сергеевич - действительно, в предположении товарища Семиверстовой есть мысль. Ладно. Проскочили. Ну и черный козодой в натуре есть, проверим гипотезы. Правда, в обломках.

- Американцы тела летчиков, наверное, вернуть потребуют?

- Тела живы и почти здоровы. Катапультировались. Сейчас наши спасают.

- В смысле?

- От сербов спасают... Слушайте, а давайте кофе заварим. Чтобы весело встретить все, что новые сутки нам готовят.

'А что будет?' - хотел спросить Виктор, но так и не стал. Он почувствовал, что на него незаметно, впервые за все время, навалились дикая усталость и безразличие. Его внезапно удивило то, что он так и не почувствовал ни радости победы, ни гордого чувства того, что своей фразой, возможно, спас сотни, а, может, и тысячи людей. Были обычные будни, которые он с удовольствием отдал за тот день, когда просто обжимал кримпами разъемы в корпусе 'Гипростройдормаша' и мог ни о чем не думать. Господи, как хорошо быть неизвестным трудовым мигрантом...

- Простите, я могу отсюда звонить?