Ответ Империи

Личных машин и маршруток было в разы меньше, чем в нашей реальности, зато один за одним сновали троллейбусы и однотипные с ними автобусы. Не было и характерного для наших родных девяностых западного подержанного автохлама, перепроданного в Россию по дешевке и вскоре украсившего ржавыми кузовами придорожные овраги - пока эти же кузова потихоньку не перетаскали в расплодившиеся пункты приема черных и цветных металлов, сплошь и рядом ворованных.

За Полтинником Красноармейская бурно реконструировалась в проспект: таксопарк и автохозяйства были снесены, частных избушек в краю не осталось, а вместо них до Рынка и Площади Партизан размахнулись заборы, за которыми высились подъемные краны и к небу тянулись остовы монолитного бетона. Но в этом гиганском преобразовании плоского мира в объемный не было того разнобоя, когда с особнячком псевдорусского стиля вырастает давящий куб торгового центра с площадями в аренду. Здесь, свободно откинувшись от проезжей части и тротуаров, закрывшись от них зелеными зонами и скверами с изящными фонтанчиками и дескими площадками, горделиво, словно львы среди африканской саванны, собирались возлечь многоэтажные жилые комплексы. Некоторые из них были закончены или уже приобрели окончательные формы; в них строго выдерживалось единство стиля, не вызывавшего, однако однообразия, и не похожего на то, что было принято в брежневское время. Казалось, архитекторы хотели выразить протест против надоевших им по предыдущим эпохам прямых линий и углов: везде, где не требовалось сочетать свободу замысла с диктатом рядом стоявших зданий другого времени, и где фантазию архитектора не сдерживала жесткая необходимость следовать рациональным конструктивным формам, появлялась плавная кривая, придававшая зданию скульптурные черты.

То, что получилось, более всего напоминало возврат к модерну, правда, без украшательства, без столь любимых в начале прошлого столетия изящных лепных рюшечек, которые на доме в двенадцать-шестнадцать этажей выглядели бы странно. С другой стороны, освобождение от оков типового проектирования не вылилось и в модернистские эксперименты, которыми любят пошалить в Западной Европе. Скругления в основном касались углов стен, балконов, эркеров и лоджий; для разнообразия, на фасадах встречались участки, выгнутые дугой снаружи или внутрь, хотя до того, чтобы несколько изящных кривых полностью определяли облик здания, как в работах Оскара Нимейера, здесь не доходило. Наверное потому, что не каждый архитектор - Нимейер.

Три нижние этажа каждого гиганта являли собой стилобат с пешеходными дорожками и площадками для отдыха с клумбами и маленькими деревцами. Внутри этих стилобатов поселились административно-конторские учреждения, разные обслуживающие комплексы, от прачечных и столовых до детских яслей и садов, и, в самом низу - магазины. В пристройках прятались заглубленные ниже уровня земли зимние бассейны и тренажерные залы. Узкими змеями под дома уходили тоннели подземных гаражей.

Послевоенные силикатные двухэтажки сиротливо жались островками, ожидая второй очереди сноса.

"Ну, вот и дошли" - подумал Виктор.

Площадь Партизан между памятником и музеем тоже была перерыта и огорожена рабицей; сквозь нее было видно, что на этой части площади разбивают сквер, строят фонтаны и какие-то постаменты. "Реконструкцию площади под музей боевой техники под открытым небом ведет фирма "Звезда"" - было написано на прикрученном к рабице чуть полинялом щите.

"Ага, значит, танки и пушки будут здесь, а не на Круглом озере. А, кстати, плакатов-то здесь не так много. Ну, с рекламой ясно, а вот с этим - сталинским курсом, ум честь и совесть, как-то здесь не густо. Да и над "Электроникой" буквы не новые. Может, они тут уже того... отказались?"

Виктор прикрыл рукой глаза от налетевшего со стороны раскопанной площади пыльного вихря, и это почему-то его успокоило. Обычная брянская осень, подумалось ему. Скоро тут будут золотые деревья и запах сжигаемой листвы, от которого почему-то всегда тянет снова пойти в институт и сесть за студенческую парту.

"Ладно, приступим к реализации безумного плана. Как там в "Бегстве мистера Мак-Кинли" - с топором под мышкой проще сойти за сумашедшего? Если не выгорит, под дурачка и закосим."

3. Привет из Туареда.

Штаб-квартира бонистов действительно оказалась на чьей-то квартире, на четвертом этаже. Внизу на подъезде уже стояла дверь с домофоном, а возле нее, непривычной новинкой - список жильцов. Такие вешали в подъездах хрущевок в конце шестидесятых, но потом - то ли влом народу было исправлять переехавших, то ли с целью вводить в заблуждение всякое жулье - но только к девяностым они исчезли. Воскресший из небытия список был уже не простой жестянкой, а щитком с окошками, за которыми ставилась распечатка на лазерном принтере. Кстати, в отдельном окошке была дата обновления данных.