Ответ (СИ)

— Она и так неплохо существовала. Знаешь, как подсказывает мой опыт инженера, всё, что работает, пускай даже если криво-косо, но работает, лучше не трогать. Любые попытки улучшить что-то лишь увеличивают вероятность поломки. Да и для чего улучшать-то? Нас всё устраивало.

— Просто потому, что мне нужна чуть другая атмосфера. И так сложилось, что эта атмосфера и вам пойдёт на пользу, — пожала плечами девушка. — Что касаемо остального, я уже прилетела на эту планету, я уже здесь. И я хочу жить, но при этом не хочу быть эгоистичной. Я хочу не только для себя сделать лучше условия, но и для вас, для всех сделать планету лучше. Я могу сделать всех живых существ на планете лучше. Так, чтобы вы могли без проблем жить в новых условиях, подходящих мне. Я ведь не Санта-Клаус, раздающий подарки. В первую очередь, я сама хочу выжить. Хочу жить на планете, создать для себя комфортные условия, а не прозябать в космосе. А еще хочу не быть сожранной вашей планетой. Хочу тоже дарить жизнь. Это то самое, ради чего мы существуем.

Она сказала слово «мы» таким образом, как будто бы сама представляла какой-то народ. А может и цивилизацию.

— А для этого мне нужно прорасти в этой планете, закрепиться, обезопасить себя, — продолжала она. — Ведь сейчас против маленькой меня борется вся ваша планета, чтобы не дать мне это сделать. И это только начало, дальше будет ещё хуже. Если бы вы мне не мешали, я бы успела достаточно хорошо закрепиться, но вы не даёте. Да, ваш вред пока незначителен, но чувствую, вы уже готовите какой-то хитроумный план.

Чем дальше слушал её, тем больше эта ситуация казалась мне бредовой. Ладно, я готов смириться с тем, что сейчас общаюсь с куском камня. Но чтобы наша планета каким-то образом отвечала, ну это же совсем какая-то глупость. Хотя, с другой стороны, если я общаюсь с камнем, то почему планета тоже не может быть живой? В принципе, здесь где-то можно найти логику, если уж очень сильно постараться.

Хотя, если уж здесь идёт речь о таких больших материях, как жизнь целой планеты… Религиозные институты веками ломают голову над секретом жизни и наличием Бога, а тут вон, как оказывается, целая планета живая, которая создала жизнь.

Я продолжал слушать, не перебивал и старался всё запоминать.

— Видишь ли, коллективный разум вашей планеты построен таким образом, чтобы быть разделённым. Ваша планета уже не в первый раз встречается с такими, как я. А может, ваша планета на самом деле другая по своей сути. Может, кто-то уже другой, какой-то другой астероид прилетел и поглотил её. Но, тем не менее, работа над ошибками проведена неплохо. И объединить всех живых существ просто не получается.

— Коллективный разум? — переспросил я. — Это как у пчёл, что ли?

— Наоборот. Каждое живое существо на этой планете запрограммировано быть индивидуалистом. Да, вы можете обосабливаться в группы, в семьи, в какие-то сообщества, но всё равно у каждого живого существа на уме лишь своя жизнь. Вы не умеете сообща действовать во имя чего-то, и поэтому с вами очень сложно иметь дело, с вами очень сложно договориться. У вас нет единого центра. С каждым из миллиардов живых существ на этой планете приходится договариваться индивидуально. И эта защитная реакция удивительно эффективна, — заявила девушка. — Вы будто бы запрограммированы быть непохожими друг на друга, и стремиться к уникальности. Вы вроде бы на первый взгляд похожи, вроде бы одного вида, но тратите всю свою жизнь на то, чтобы быть не такими, как все. И это одновременно поражает, удивляет и вызывает раздражение. Даже с тобой договориться непросто, что уж говорить обо всех остальных. Боюсь представить, если я буду разговаривать со всеми восемью миллиардами людей отдельно.

Я нахмурился.

— Допустим, ты победишь. И вся планета покроется этой твоей зоной. Все животные, люди изменятся. А дальше-то, что будет? Чего нам ожидать? — спросил я.

— Всё станет лучше, — пожала плечами девушка. — Вы станете сильнее, умнее. Станете дольше жить, как и все остальные существа на Земле. Вы вот называете себе подобных, которые вышли на следующую ступень, заражёнными. Или облучёнными. Нона самом деле они одарённые.

— Станем лучше? — припомнив тех самых облучённых, переспросил я. — Лучше для кого? Как быть с теми, у кого сожрало мозг? Они тоже станут лучше? Такая себе перспектива. И сколько ещё таких жертв будет? Сколько людей превратится в тварей?

— Если вы и дальше будете мне помогать, а не мешать, то, может, тварей станет не так уж и много. А может, и вовсе не станет. Вы и так сейчас этим занимаетесь, просто очень неспешно. Я могу научить, как делать это быстрее. Я готова сотрудничать. К чему со мной воевать. Лучше присоединяйтесь.

— Ты не поняла вопрос. После того, как вся планета будет покрыта осколками или зоной, и все существа станут облучёнными, что ты будешь делать потом?