Ответный удар

Над передатчиком водоворотом закружили глифы. Три сражавшихся крейсера сдвинулись в глубину экранов, за ними тянулись тусклые искры истребителей, пытавшихся сдержать врага. Смогут ли оторваться?.. и какой ценой?.. — мелькнуло в голове у коммодора. «Сапсаны» внезапно разошлись по трем направлениям, освобождая пространство; ракетный залп крейсеров смел пару десятков модулей, и синими клинками блеснули последние вспышки аннигиляторов. «Азия», подбирая свои «сапсаны», устремилась вверх, всплыв над плоскостью эклиптики, «Африка» повернула к галактическому полюсу, «Антарктида» двигалась прежним курсом, к облаку Оорта. Шлюзы крейсеров были распахнуты, и коммодор невольно пересчитывал вернувшихся в свое гнездо УИ. Получалось плохо — операция шла с похвальной скоростью.

Корабли расходились все дальше и дальше, и он подумал, что с человеческой точки зрения это напоминает паническое бегство. А фаата? Что подумают фаата? И, главное, их управляющий мозг? Понятий о психике квазиразумных Врба не имел никаких, и не первый раз с тоской подумал, что занимает место не по праву. Литвин здесь должен был сидеть, Пол Литвин! Единственный, кто контактировал с отродьем даскинов, кто мог предсказать его реакцию! Но коммодор Литвин, как принято на звездном флоте, плыл сейчас к Альфе Центавра, Проциону или Сириусу, запакованный в погребальный контейнер, и на груди его стыла урна с прахом Йо…

Тревога Карела Врбы была напрасной: модули, взлетевшие с Обскуруса, разбились на три группы и, похоже, не собирались упускать добычу. Они шли за крейсерами в холод и вечную ночь, с каждой минутой удаляясь от верфи, шли, как волчья стая за убегающей добычей, чтобы догнать ее и уничтожить. Тщетная попытка! Но это станет понятным не сразу… нет, не сразу!

— Кирьянов, свяжитесь с Адишеровым, Калинге и Шавриным, — велел коммодор второму помощнику. — Жду доклад о потерях.

Самый печальный акт в любом сражении, даже выигранном, подумалось ему. Побед без потерь не бывает… Собственно, победа и поражение различаются только числом потерь, своих и вражеских.

— Данные получены, — доложил Кирьянов. — Вывести на экран?

— Голосом, Сергей, голосом. Включите общую трансляцию и передайте на все корабли.

— На «Азии» сбит наружный радар и трещина в обшивке около пятого трюма. Не вернулись восемнадцать десантников… На «Африке» повреждений нет, потеряно двадцать три «сапсана»… На «Антарктиде» разгерметизирована башня 4В и прилегающая часть палубы, восемь погибших… и девять десантников не вернулись… Конец рапорта, коммодор. Обычная процедура?

— Да.

Он с силой надавил рычаг, освобождающий от кокона, и встал. С ним поднялись все находившиеся в рубке, в отсеках и на палубах «Европы» и остальных кораблей.

— Наши потери — пятьдесят восемь человек, — сказал Врба и вскинул руку в салюте. — Пусть их прах странствует в Великой Пустоте до скончания времен, а мы, живые, будем их помнить и чтить… Гимн! Кирьянов, назовите погибших!

«Малая кровь, — думал он, вслушиваясь в знакомые имена. — Но разве кровь бывает малой?.. Только на бумаге или микрочипе, в победной реляции: в экипажах — три тысячи двести человек, потери составили меньше двух процентов… или чуть больше, если не вернутся Коркоран и его люди… Тимохин в Сражении у Марсианской Орбиты потерял всех». Точной цифры Карел Врба не помнил, но о своей потере, об отце и брате, не забывал. И когда отзвучала музыка и список кончился, захотелось ему нагрянуть к беззащитной верфи, сбросить в проклятую дыру заряд покрупнее, а после пройтись огнем и мечом по Т'хару, Роону и Эзату.

Скрипнув зубами, он опустился в кресло и ровным голосом произнес:

— Отбой тревоги. Остаемся на орбите двадцать часов, пока не уйдет в Лимб первая группа, затем блокируем Обскурус. Ибаньес, ваши специалисты и Болтун Бен должны быть в полной готовности. Кирьянов, смените вахту. Всем, кто не занят по службе, отдыхать. Леонидес, передайте эти приказы на «Австралию» и «Америку».

* * *