Ответный уход

Дойдя до пояса, рука замешкалась, приостановилась. И тут ей на помощь пришла ЕГО рука – мягко легла на кисть, увлекла её своим весом вниз. Возбуждённая кожа «трещала по швам»… Освобождающееся движение плечами и развалившийся надвое комбинезон сполз до пояса. Освободил восхитительное тело…

Когда перед взором Ивана возникла обнажённая грудь, он перестал понимать то, о чём говорил Ирé. Слова продолжали вылетать, но…

Упругая грудь с крупными коричневыми сосками, вырвавшаяся на волю, излучала такую энергию страсти, что в его висках застучали полновесные молоты, а не молоточки. Горячая кровь прилила всюду, где только могла прилить… Мужчина пожирал Женщину горящим взглядом, побеждённым желанием. А когда осторожно коснулся пальцами, казалось, электрический разряд пронзил всё тело, разложив его на миллиарды самостоятельных молекул, не слушающихся никаких команд.

Комбинезон сполз, словно читая его мысли.

Скрутился у ног как змей-искуситель.

Притих…

Она стояла перед ним, как точёная статуэтка, и тёплые дрожащие блики костра ползали по её телу, самому соблазнительному в мире. Взгляд Ивана скользнул ниже и утонул в курчавых волосиках, треугольным лоскутком прикрывающих лоно…

Его собственный комбинезон, как живой, покинул тело в считанные мгновения…

НИКТО И НИЧТО уже не могли встать между ними. Все призраки прошлого испуганно разлетелись, канули, исчезли.

Дальше он уже, даже если бы и захотел, – не смог бы воссоздать цепь событий и собственных действий. Только дрожь. Только захлестнувшее все мысли извечное мужское желание. Сковавшая его окаменевшая кожа, трескающаяся при каждом движении. И давящий со страшной силой, накопившийся пар чувств, под огромным давление рвущийся изнутри, из котла перегревшейся души.

Единственное, что он помнил…

Когда кожа разлетелась на кусочки, не в силах сдержать страсть… Когда они повалились на травяной ковёр… Когда он вошел в её горячее, как внутренний центр Земли, лоно… Когда он ворвался туда, одновременно как захватчик и освободитель… Когда она застонала так сладко и страстно, срывая этими звуками с него остатки кожи… Когда её пальцы впились в его спину… Когда она прижалась так сильно и двигалась быстро, словно размазывая его тело по себе… Когда стало нечем дышать и он забыл как это делается…

Единственное, что он помнил: ЭТО НАЧАЛОСЬ ИМЕННО ТАК…

Дальше… Ощущение собственного тела таяло, сходя на нет. Словно во всех точках, в которых Иван касался Иры́, он входил в иное измерение. Там его тело растворялось, исчезало. В него входило неведомое ранее чувство – ему казалось, что взамен плоти исчезающей, которая стала невесомой и парила над землёй, он миг за мигом обретал недостающую половинку плоти. Ту половинку, которую неосознанно, но упорно искал по звёздным россыпям и весям. Которая во много раз превосходила собственную – по размерам и силе таившихся в ней чувств. Которая прирастала к его телу с каждым движением всё больше и больше, и уже не просто отзывалась на его призывы, а начинала двигаться синхронно с ним…

Он вновь и вновь входил во влажный космос любимой Женщины, с каждым разом испытывая новые ощущения. И, слыша, как она отзывается, как рвётся ему навстречу, отметая все условности и недомолвки, входил в неё всё дальше, всё глубже, всё безоглядней и безвозвратней. Они не чувствовали усталости. Они были неутомимы, как молодые боги, и настолько же прекрасны в своём порыве – слиться воедино. «Падаю вновь в тебя… пьяно-бездонную…» – звучало дивным зовущим эхом где-то внутри Ивана… И он, давно пьяный от неповторимого аромата её тела, падал в многомерный влажный космос, внезапно открывшийся В НЕЙ. И не достигал дна. Потому что она ЛЕТЕЛА вместе с ним…

А когда они достигли вершины наслаждения Полётом… Мир взорвался, раскололся на разноцветные мельчайшие частички. В голове вспыхнуло, укололо сладко впивающимися иглами, закружило в неразъёмных объятиях…

А что чувствовала в эти мгновения она? Возможно ли это узнать? Возможно! Она чувствовала ТО ЖЕ САМОЕ, только во много раз сильнее, пронзительнее и ярче…

Ведь она была ЖЕНСКОЙ половинкой…

И звёздное Небо опустилось на Землю. И укутало их бархатным, не стесняющим движений одеялом…

…Невыносимая тяжесть. Сдавливающий пресс. Плита пластибетонная.

Весь мир сейчас был именно таким… Круглой неподъёмной глыбой! Сжавшись в концентрически замкнутый, сферический объём, мерцая в ночи нереальным зеленоватым светом, он до того уплотнился, что даже дыхание стало невозможным. Миллионы миллионов тонн, воплощённые в каждой пылинке, давили таким грузом, что, казалось, время также остановилось. Дикое, немыслимое давление воздействовало на виски, на глаза, стараясь навеки втолкнуть их, не выколоть, а именно втолкнуть. Назад. В глазницы… Ломая заодно и тонкие кости, сминая и перетирая их в пыль, сжимая перевернувшийся мир ещё и ещё. Чтобы сделать его ещё меньше! Ещё тяжелее! Ещё невыносимее!..