Ответы на вопросы православной молодёжи

Истекло время аренды зала харизматами. Пора расходиться — а у них самый экстаз. Глоссолалия уже позади, теперь они уже покруче «изменяют» состояние своих сознаний. «Техничка» тем не менее начала уборку. И вот проходит она со своей шваброй под сценой (то есть между сценой и залом), а пастор в это время делает пассы в зал: «Примите Духа Святого! Примите мир в Духе Святом!». Сектанты один за другим валятся без сознания (такое состояние называется у них «покой в Духе»). Уборщица оказывается как раз между пастором и залом, не смотрит ни на того ни на другого, а лишь на подметаемый ею пол. И тут вдруг после очередного «пасса» — она и сама падает без сознания. Зал в восторге: «Вот оно, свидетельство истины нашей веры! Напрасно неверы говорят, будто у нас тут самовнушение! Вы же видите — человек не слышал наших проповедей, не молился с нами, а тем не менее оказался доступен действию Духа!». Восторг длился минут пять. А затем уборщица пришла в себя и молвила: «А что, разве у нас сегодня снова Кашпировский?». Просто в прошлый раз в такое же трансовое состояние вводил ее именно сей персонаж…

— Много ли сейчас чудес?

— Меня это даже пугает — так их много. Обилие чудес и в православной церкви, и за ее пределами — мне кажется, в этом есть что-то тревожное. В народе говорят, что во множестве чудеса являются накануне войны или других серьезных испытаний, чтобы таким путем укрепить веру в людях. Я же полагаю, что самое большое чудо — перемена в человеческой душе. Потому что потеснить гору привычек и грехов — чудо большее, чем сдвинуть с места Монблан.

— А что касается более осязаемых церковных чудес: мироточения икон, их самообновления — у вас нет подозрения, что часть их инспирирована отнюдь не божественной силой?

— Таких подозрений у меня совершенно нет. Разве что имеет место инспирация не человеком, а некой духовно противоположной силой — то, что на языке православия называется «прелестью», таким магическим очарованием. В ряде случаев такое можно подозревать. Но в любом случае бесовские проделки — это не человеческие подделки.

— Экзорцизм — это вынужденная духовная мера или бизнес?

— Я не думаю, что это бизнес. Экзорцизм — это реальность, необходимая часть церковной жизни. Но мода на экзорцизм — это духовная болезнь. Нужда в экзорцизме — это горькая правда; действенность экзорцизма — правда радостная, но мода на него — это ложь. Я человек традиции. Я читаю в житиях святых, что святым древности огромного труда стоило одного человека исцелить от одержимости. А когда я вижу, что на отчитку привозят целыми автобусами, то недоверчиво говорю про себя: или наши монахи превзошли Сергия Радонежского или бесы нынче сговорчивее стали.

— Эта демоническая сила может проявлять себя в стенах храма?

— Даже в стенах храма.

— Есть еще чудо изгнания бесов. Тут тоже все без подвохов?

— Сейчас много чудес, связанных с негативом. Отрицательная духовная сила себя очень ярко проявляет, и только у Церкви оказывается средство, чтобы ей противостоять. Скажем, в Магадане религиозное пробуждение началось с того, что в одной квартире был мощный полтергейст. Вещи буквально летали по комнатам, причем по кривым траекториям, самовозгорались. Ни милиция, ни экстрасенсы ничего поделать не могли, и только, когда приходили православные священники, вся эта катавасия прекращалась. Борьба за квартиру шла около полугода, все это широко освещалось в местной прессе, и в итоге эта история произвела на город большое впечатление.

Впрочем, я, кажется, уже опоздал рассказать один профессиональный анекдот. Представьте: православный миосонер выступает перед университетской аудиторией. И по ходу своего повествования он доходит до той минуты, когда он должен употребить неприличное слово. Он должен беса упомянуть. Поскольку этот миссионер не впервые общается с образованной публикой, он прекрасно понимает, какова будет реакция зала. Ведь наша постсоветская интеллигенция еще слова Бог правильно выговорить не может. Ей чего-нибудь попроще надо: «космическая энергия», «биоэнергоинформационное поле Вселенной» и т. п.[120] А если им еще про беса что-то ввернуть, то тут такой хай поднимется! «Мы-то думали Вы интеллигентный человек! А Вы на самом деле обычный мракобес, реакционер! Про бесов всерьез говорите! Да это же средневековье, инквизиция, охота на ведьм!» И т. д и т. п. Предвидя это, миссионер решает высказать свою мысль на жаргоне интеллигентной аудитории. И говорит: «В эту минуту к человеку обращается мировое трансцендентально-ноуменальное тоталитарно-персонализированное космическое зло…». Тут бес высовывается из под кафедры и говорит: «Как, как ты меня назвал?».