Отвоëванный у Тьмы (СИ)

Ни слова больше. Он приникает к моим губам горячим, самозабвенным поцелуем. Нас так долго мучила жажда, и вот теперь мы пытаемся напоить друг друга, рассказать о чувствах совсем иными движениями языков. Внутри разгораются пожары, мы всё больше и больше поджигаем друг друга и всё вокруг. Мне кажется, даже холодные шёлковые простыни становятся раскаленными зыбучими песками.

Влад разводит мои бедра шире и накрывает ладонью жаждущую плоть. Отточенные движения пальцев заставляют стонать ему в губы, хвататься руками за плечи. Я, как обезумевшая, пытаюсь содрать с него водолазку, оставляя на теле розовые дорожки от своих ногтей.

Он отстраняется от меня, но только для того, чтобы насладиться протяжным стоном, который рвётся наружу, как только его пальцы оказываются внутри. Влад хватает его остатки с моих губ и спускается ниже. Влажные поцелуи оказываются везде: на шее, ключицах, горле. Я не успеваю осознавать каждый – они обжигают меня везде.

Он целует соски и кусает их, сжимает в руке то одну, то другую грудь. Его пальцы утопают в моих соках и хлюпают, а я почти скулю от наслаждения, подаваясь навстречу, и как в бреду распеваю любимое имя на манер молитв.

Влад устраивается между моих бедер и его упругий язык дразняще проходится вдоль мокрых складок, начинает умело заигрывать с чувствительным бугорком. Мне просто сносит башню от осознания того, что сам Дракула, великий и могущественный князь, сейчас вылизывает меня до последней капли. Я слегка приподнимаю голову и оцениваю эту картину сквозь пелену похоти в глазах: слишком горячо, слишком пошло, слишком долгожданно.

Его пальцы покидают меня, но это опустошение лишь временное: в лоно тут же врывается его язык, настырно проталкиваясь в самую глубину. Я выгибаюсь змеей, хватаю Влада за волосы и уже почти кричу от того, как же мне хорошо. Он то скользит внутри, то выбирается наружу, посасывая клитор — и я кончаю спустя несколько минут таких искусных ласк.

Голова кружится, а в глазах рябят калейдоскопом яркие звёзды; с трудом свожу дрожащие ноги и, кажется, только сейчас начинаю дышать.

Влад ложится рядом, рукой поглаживая мои волосы. Он, как и всегда, нежен и внимателен, и мне становится ужасно стыдно за то, что я это сделала, не подождав его.

Я перекатываюсь и встаю с кровати. Шёлк, и так уже ничего не скрывающий, соскальзывает вниз к моим ступням.

— Иди ко мне, Влад, — зову я шёпотом.

Он поднимается и встаёт напротив, не сводя с меня заинтересованного взгляда, но я больше не хочу играть в гляделки — я ими сыта! Прикладываю руку к его паху и нагло щупаю ладонью твердый бугор, тесно обтянутый чёрной тканью.

— Девочка моя… — Влад выдыхает и закатывает глаза.

— Тс-с…

Я накрываю пальцем мягкие губы, прося ничего не говорить. Хватаюсь за ремень, с наслаждением наблюдая, как в его глазах начинают суетиться черти, предвкушающие самый сладкий из семи грехов.

Уверенными движениями я расстёгиваю податливую пряжку, пуговицу, ширинку… В ладони толкается его возбужденная плоть, страстно желающая быть освобожденной. Опускаюсь перед ним на краешек кровати и стягиваю брюки вниз вместе с бельем. Машинально облизываю и посасываю собственные губы, — теперь перед моими глазами то, что я так давно жаждала получить. Обхватывая рукой достоинство Влада, я поднимаю на него глаза.

Я хочу его. Хочу касаться, вбирать в себя до предела. Хочу его пальцев у себя на затылке, привлекающих еще ближе.

Сглатываю слюну, слишком обильно выделяющуюся от горячих фантазий, и приступаю к делу. Язык проходится по головке члена, слизывая солоноватую жидкость, приятно щекочущую рецепторы во рту. Провожу подушечкой пальца на надувшейся вене — это не я его ласкаю, а он меня шелковистостью нежной кожи. Я чувствую, как его плоть все сильнее напрягается и пульсирует, ждёт моих более смелых ласк.

И я дарю их. Смыкаю губы плотным кольцом и начинаю двигаться. Каждый раз я погружаю в себя орган всë глубже и глубже, доставая до горла, проглатывая целиком. Мне вкусно, сладко — хорошо так, будто я не на земле.

Его пальцы ложатся на затылок, вплетаются в волосы; он оттягивает мою голову назад, давая глубоко вдохнуть. В следующий момент губы, только что бесстыдно ласкавшие мужскую плоть, встречаются с губами Влада. Он раскидывает меня на кровати и накрывает собой. От его тела пышет, как от горящего камина, в глазах отражаются искры этого костра. Мне хочется кричать на весь мир о том, как я счастлива, но говорят, счастье любит тишину. Скольжу ладонями по обнажённому телу, впечатываю в память каждый его изгиб. Теперь я никогда не устану делать это, всё время помня, как больно нам обоим давался проклятый запрет.