Отвоëванный у Тьмы (СИ)

Влад обхватывает меня за бедра и резко тянет на себя. Спустя мгновение мои ноги оказываются на его плечах, а член упирается в мокрую, истекающую соками промежность. Я издаю хныкающий стон, сползаю ниже — так не терпится поскорее разрушить последнюю преграду, разделяющую нас. Влад внемлет моим сладким стенаниям и, наконец, входит в меня, насквозь пронизывая электрическим импульсом. Его плоть растягивает горячие стенки лона, постепенно заполняет собой целиком. Медленные движения размазывают внутри наркотическое, острое наслаждение. Я до боли закусываю собственное запястье, чтобы не закричать.

Два обнаженных тела сплетаются в диком, необузданном танце. Эти движения стары, как мир, но для меня они словно вновь.

Больше, чем секс. Больше, чем зов жаждущей плоти. Слаще, чем жизнь, и внезапней, чем смерть. У меня есть эта ночь, украденная у вечности, и любимый мужчина, отвоёванный у самой Тьмы.

Толчки Влада становятся все грубее и неистовее, кровать поскрипывает и стучит изголовьем о стену. В какой-то момент мне кажется, что она рухнет под нами, так как вряд ли рассчитана на пыл мужчины, изголодавшегося за шесть веков. Но мне так нравится его несдержанность, вожделение, что излучают его глаза.

Не разъединяя нашего священно-грешного соития, Влад переворачивается на спину, увлекая меня за собой. Теперь я веду; упираюсь ладонями в его грудь и начинаю размашистые движения бедрами. Я слышу, как бешено колотится его сердце под ладонью, чувствую, как эти удары отражаются в моём теле возбуждающей вибрацией. От лопаток к копчику бежит тоненькая струйка пота. Я уже не слышу ни скрипов, ни собственных криков — все звуки перекрывает стучащая в ушах кровь.

— Лайя, я люблю тебя…

Эти слова я разберу, даже если оглохну. Я смогу их прочесть по губам, различить в пульсе, смешавшемся с моим. Музыка, которую я готова слушать вечно; сказка, под которую хочу сегодня заснуть.

— И я люблю тебя, Влад.

Еще движения. Отчаяннее, яростней. Желаю выжать нас обоих до конца. Смешаться бы сейчас, растаять, раствориться, стать частью целого, что невозможно поделить.

Резкий толчок рвёт во мне тянущееся нугой наслаждение. Я издаю громкий протяжный стон и выгибаюсь в судороге, пронзившей с головы до ног. Пульсирующие стенки крепко обхватывают мужскую плоть, и Влад, не выдержав, хватает меня за талию и вбивается всей своей мощью, изливаясь внутрь горячей волной.

Мы одновременно врываемся в наслаждение, что рассыпается сверкающими искрами над нашими головами и медленно гаснет на мокрых смятых простынях. Я обрушиваюсь на Влада, пытаюсь восстановить дыхание, прижимаюсь теснее и целу́ю его грудь…

На камине уже догорели свечи, пропитав воздух запахом воска и восточных пряностей, угли почти не отдают краснотой. Я засыпаю сегодня в самых сладких объятиях, и в дымке подкрадывающегося сна мне начинает казаться, что это я ждала нашей близости долгих шесть веков.