Отыгрыш (СИ)

— Товарищ старший майор, ну так едем мы или что? Уже определиться бы, как дальше-то, с июля месяца людей мурыжим, а тут хотя бы знали наверняка. И станки — их же, на крайний случай, закопать можно где-нибудь поблизости, ну хоть в Медведевском лесу, а место приметить. Но, опять же, машины нужны, машины! И ходил я, и названивал — все впустую. Нету, говорят, машин — и точка. А как же нету, если…

Годунов в задумчивости пнул носком ботинка камушек, поднял голову — и оторопел. Им навстречу по Московскому шоссе, пыля, двигалась колонна. Толком пока не разглядеть, но в очертаниях машин без труда угадывались танковые башни. "Все, звиздец", — холодея, подумал Годунов.

Сердце ахнуло в пятки и тотчас же поползло в обратном направлении, занимая положенное по закону природы место: во главе колонны нагло катили три броневика с пришлепнутыми сверху танковыми башнями; в том, что это советские бронемашины, Годунов был уверен на все сто. Да и Кузьмич отреагировал на колонну, которая к этому времени поравнялась с ними, умеренно нецензурно — так реагируют не на врага, а на опостылевшее хлеще тещи начальство. Вслед за броневиками промчались пара легковушек, полуторка со счетверенными "максимами" в кузове, а следом — ещё две полуторки с бойцами.

— Тюрин из города подался… — не сдержался Кузьмич — и закашлялся то ли от поднятой колонной пыли, то ли поперхнувшись окончанием фразы.

"Ну вот ты и влип, Александр Васильевич. Старше тебя теперь в городе никого нет", — мысли понеслись с ходу в карьер. Значит, только что командующий округом бросил город, который ещё со времен Ивана Грозного прикрывал Москву. Эк путешествует — прям как чиновники периода расцвета дикой демократии: спешно и с охраной. Вот же ж сука — дали бы волю этому туристу, он бы и за Урал драпанул. В условиях же так называемого "тоталитаризма" беглый командующий сыскался всего лишь в Тамбове. И, похоже, отделался легким испугом: отсидев с полгода, принялся странствовать с должности на должность. В несколько странной последовательности: заместитель командующего армией — командующий армией — заместитель командующего — командующий… Героическими деяниями не прославился, героической кончины не удостоился. С точки зрения общечеловеков, которые записывают в репрессированные даже мешочников и мелких несунов, вполне может считаться "пострадавшим от сталинского произвола", как-никак полгода отмотал…

Да черт с ним, в конце концов, с Тюриным! Крыса с корабля — капитану легче.

Потапов помалкивает, но смотрит выжидательно. Ясно ему, что дело темное. И вопросов у него наверняка не меряно. С чего вдруг старший майор госбезопасности появился на территории вверенного ему предприятия? К добру оно или к худу? Согласован спешный отъезд Тюрина с командованием или этот вот чекист тоже озадачен увиденным?

Еще как озадачен! Ежу понятно: надо что-то делать, срочно!..

"…я не знаю, что, но у меня есть план", — иронически подсказала память.

К счастью, подсказала и ещё кое-что, многократно прокрученное в голове во время ночных бдений у компа.

— Вот что, Николай Кузьмич, танки ремонтировать сможете? — немного помедлив, спросил у мигом насторожившегося исполняющего обязанности.

— Так нету их, танков, товарищ старший майор. Все, даже учебные, ещё в июле с бору по сосенке собрали — и на фронт. А тут ещё командующий — сами видели — последние броневики забрал.

— Будут танки, Николай Кузьмич. Нам бы только день простоять и ночь продержаться.

— Ну, третий цех запустим, плевое дело, часть наших станков распаковать и кое-какие у медведевцев забрать. Вот и ремонтный цех. С людьми, правда, похуже будет, кадровых-то немного осталось. Ну да ладно, старичков по городу соберем, молодежь поднатаскаем.

— Вот и ладушки, разбирайте ящики, готовьте цех, а что не сгодится — попробуем эвакуировать завтра к вечеру, — заключил Годунов на обратном пути к конторе и снова подумал: "Дельный мужик". И добавил про себя: "Знать бы еще, какого числа это "завтра"…"

И в этот момент, как в приключенческой киношке для подростков и вечно незрелых разумом обывателей, на столбе ожил репродуктор:

"В течение 29 сентября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.

По уточнённым данным, за 26 сентября уничтожено не 98 немецких самолётов, а 113 самолётов.

За 27 сентября уничтожено 150 немецких самолётов, из них сбито в воздушных боях 37 самолётов и уничтожено на аэродромах 113 самолётов. Наши потери — 28 самолётов.

В семидневном бою на Северо-Западном направлении фронта танковая часть полковника Погодина нанесла тяжёлый удар немецким войскам. Противник потерял убитыми и ранеными 1.500 солдат и офицеров. Наши танкисты уничтожили 12 вражеских танков, 2 дальнобойных орудия, две артиллерийские и 9 миномётных батарей, 36 противотанковых орудий. Подбиты и выведены из строя 14 средних и мелких танков противника, 8 танкеток, 3 противотанковых орудия и 3 миномётных батареи…"