— Ничего, капитан, от тебя не скроешь, да и скрывать не хочется; если бы не немец на спине, мы бы тут не разговаривали. Ты бы на этой полянке от ран умер, а меня в качестве трупа нелепой зверюшки уже немцы бы рассматривали. Да ты пока поосторожнее разговаривай — у тебя легкие час назад все в дырках были, и неизвестно, как там дело после лечения.
— Ссешес… согласись, ты все-таки подвираешь… ну не может человек так тихо перемещаться, как ты описываешь… Я, обученный диверсант, такого не могу… а ты, значит, смог?
Как говорится, тут он меня достал. В мозгу пронеся просто ураган ярости: КАК ЭТОТ ХУМАНС МОЖЕТ СОМНЕВАТЬСЯ В МОИХ СЛОВАХ?
— Oloth plynn DOS! Kyorl jal bauth, kyone, lueth lil quar-val-sharess xal balbau dos lil belbol del elendar dro! Хуманс, какх ты можешь сомневаться в моих словах? Да я кхаждую ночь с этих постов по хумансу убивал и утаскхивал, чтобы следов не оставалось. А если мне не веришь, так скхоро Сергхей вернется, у него спросишь — он трупы прятать помогал.
Глаза капитана вдруг странно блеснули, и он вкрадчивым голосом сказал:
— А вот все равно не верю! Ночью мост заминировать можешь? Или только хвастаться получается?
Мгновенно успокоившись и внимательно всмотревшись в его лицо, я ответил:
— Мост, говоришь? Ты со своими обученными до него даже не дошел. А с моими ребятами, думаешь, я лучше справлюсь? Если слушать меня будут, шансы, конечно, есть. Я свои сотни лет не в детские игрушки игрался. Только ты же сам понимаешь: дроу тут никто. И даже своими командую на птичьих правах. — Я многозначительно посмотрел на капитана.
Развернувшаяся подготовка к ночному фейерверку коснулась всех бойцов нашего маленького отрада. Часть ребят вместе с Олегом была отправлена к месту промежуточного склада диверсантов для транспортировки оставленного там имущества на место нашей постоянной стоянки. Мы вместе со старшиной соорудили носилки из срубленных жердей, аккуратно уложили на них капитана и медленно двинулись к нашей стоянке, стараясь его не растрясти. Состояние капитана, несмотря на проведенное лечение, оставляло желать лучшего. Ненадолго вернувшийся румянец сменился бледностью, на лице выступил холодный пот, стоило нам пронести его всего лишь полкилометра. Кстати, произошло это, скорее всего, по вине старшины — не с человеческим вестибулярным аппаратом заниматься переноской тяжелораненых, — плавно перемещающийся в пространстве темноэльфийский конец носилок смотрелся островком спокойствия на фоне бури, бушующей с человеческой стороны. Место дислокации капитан встретил уже в бессознательном состоянии, поэтому оперативное планирование предстоящей операции мы со старшиной решили провести без него.
ГЛАВА 20
Германия, г. Оппау, 1921 г.
Последняя фраза неизвестного перестраховщика
Поезд вырвался из лесного коридора и, пыхтя трубой, покатился к виднеющимся впереди фермам железнодорожного моста. Широкие, мощные металлические балки, обгаженные лесными птицами, выглядывали из маскирующих их зарослей. Кусты обильно росли по берегам речки, пересекающей нити железнодорожного полотна. Железнодорожный путь недавно расчистили, четыре черные нитки рельсов тянулись далеко вперед, сливаясь воедино где-то в таинственном лесном тоннеле. Старый паровоз, натужно дыша, тащил за собой перегруженные вагоны. Восточный фронт, как прожорливый младенец, вошедший во вкус, требовал все больше и больше боеприпасов. Приграничные склады представляли собой в этот момент мечту прапорщика: даже при строгом немецком учете и педантичности узнать местонахождение и направление перемещения грузов было непростой проблемой. Еще большей проблемой являлась эта самая, не к ночи будет помянутая, ширина русских рельсов. Перегрузка с нормальных немецких вагонов на творение сумрачного восточного гения являлась необходимой мерой зла, так как процесс изменения железнодорожного полотна под стандарт великого рейха на этой ветке только начался и, судя по темпам работ, должен был закончиться как раз к взятию столицы этих славянских варваров.