Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2.

Именно так и именно с вопросительным выражением. После этой фразы Большой Мам обычно отводит глаза в сторону и старается не подглядывать за творимым дракончиками священнодействием, а то ему уже пару раз случалось ронять слюну при чистке пулемета. Тогда он сам себя испугал до чертиков, а присутствующего при всем при этом Юру рассмешил до икоты. Тот так и ходил потом полдня, громко икая и ухмыляясь при каждом кинутом на Сергеича взгляде, когда тот его не видел. Вслух ржать он побаивался — слишком уж размер кулака старшины, сунутого ему под нос, внушал уважение. Хорошо хоть, в последнее время самочки распробовали рыбу и почти все время пропадали в водоемах, находящихся в радиусе получаса полёта. Поэтому вечернюю 'конфетку' сперва получал Глау, а уж потом за угощением прилетали две любительницы подводной охоты. Так что воздействие на Сергеича получалось дозированным, и при виде латунной пряжки ремня он животом урчать не начинал. Хотя если сказать по секрету — деревянная ложка, которой теперь за едой орудует старшина, была выстругана за вечер, как раз после того случая, когда он чуть не сломал себе зуб, задумавшись и попытавшись откусить кусок от трофейной немецкой. Чему, наверно, в немалой степени способствовали голодные взгляды чешуйчатой троицы на сей девайс, который Мам почему-то и сам не ест, и им не дает — только облизывает. А это есть несправедливость и дискриминация всего чешуйчатого племени.

Не обращая внимания на слова Сергеича, Глау как всегда действовал в лучших традициях крылатого выражения — 'А Васька слушает, да ест!. Тщательно измусоленный патрон подвергся первому и как всегда стремительному нападению, которым дракончик перекусил 'шею' у своей вкусной добычи. Резко отдернув голову и пристально вглядываясь в крепко зажатую в лапах 'конфетку' со следами глубокого укуса, чешуйчатый 'убивец' убедился в отсутствии трепыхания и уже с чистой совестью откусил верхушку пули.

— Ох! — Казалось, что глаза паренька стать больше уже не могут, но после исчезнувшего в чешуйчатом проглоте хорошего чусочка свинца и латунной оболочки пули они расширились еще больше.

— Чегось удивляешся? Они и не такое могут. — Отечески ухмыльнувшись, Сергеич потрепал вихрастую голову парнишки. — Да ты пей, чаёк-то, он вкусный. Ничего, сейчас еще Женя с Ниной прилетят, тоже по патрону схрумкают, они сейчас рыбачествуют. К слову, может, и на уху чего принесут — но вряд ли, ужо горазды сами все съесть.

— А погладить можно?

Тихий, ломкий голос, внезапно раздавшийся от паренька, чуть было не заставил старшину вздрогнуть. Но сдержавшись, все тем же, ни на октаву не изменившимся тоном Сергеич ответил:

— Отож! — И уже с добрым прищуром добавил. — Только патрон не отбирай, а то потом полночи жалиться будет и пищать под ухом. — Притворно вздохнув, Старшина продолжил. — Хорошо хоть, у нас запас давленных и мятых патронов есть. Привыкли, значит, проглоты к сладкому. Вот — балую.

К чести Глау и двух его подружек, несмотря на пристальное внимание окружающих, они так и не разбаловались. И вообще — вели себя с окружающими с позиции самодостаточного дворового кота: 'Покормил? Погладил? Я потерпел, а теперь кыш отсюда, спать мешаешь! Единственное исключение составлял Большой Мам и те индивидуумы, к которым он нормально относится. Причем часто троица улавливала даже подсознательное отношение. Из-за этого пару дырок в портах некоторые, не будем разглашать их имена, уже получили. Кусали, как говорится, не злобиво, но с выдумкой. Из следов только что синяк — ни капли крови. А ведь у троицы зубки фору ножницам по металлу дадут.

Так что Глау не отвлекаясь от дожевывания уже порядком изувеченной гильзы в ответ на робкие прикосновения пальчишечьей ладони развернул крылья и с довольным урчанием подставил поудобнее покрытую костистыми наростами спинку. Чешите мол…

Легкие, практически невесомые прикосновения худых пальцев к блестящей мелкой чешуе, треугольным выступам хребтины и тончайшей, бархатной на ощупь перепонке крыла. Неловко повернувшись к дракону, паренек поухватистей прижал лежащие на коленях ножны с очень знакомой старшине рукоятью, выглядывающей из них. Да и сами ножны, выполненные из тисненной кожи со странным, ломанным рисунком больше напоминающим искаженную, абстрактную паутину Сергеич узнал бы даже на ощупь и безлунной ночью. Уж слишком часто эти самые ножны и их содержимое попадались ему на глаза.

— А это правда настоящий дракон?

…

19.08.1941 Ночь, Пуща, Белоруссия. Ссешес Риллинтар.

Ломкая сухая скорлупа кокона буквально рассыпается под нажимом пальцев, оставляя в ладони только пыль и частички коры.

— Раньше сказать не мог? Все же вдвоем что-нибуть бы и придумали.