Отыщи меня

Маришка говорила и говорила, заставляя свой голос звучать спокойно, а слова – разумно, она смотрела на Эсташа, видела, насколько он измотан, с замиранием сердца то и дело бросала взгляд на неподвижного, горящего в лихорадке Арриена, но продолжала успокаивать и себя, и защитника. Ведь ей дано было понять, насколько глубока его тревога. Ей тоже было не по себе. Девушка то и дело сдерживала порыв оглянуться на запечатанный расплавленным песком выход из темного, казавшегося бесконечным тоннеля, освещаемого лишь огнем защитника. По этому переходу они отступали, не рискуя повернуться спиной к противнику, пока не дошли до ответвления и выхода, созданного Арриеном.

А после Эсташ попросту запечатал проход, расплавив песок и обратив его гладким стеклом. Конечно, это не мешало чудовищам прогрызть новый, но мгновенно открывать нору могла только Зоя, а монстрам требовалось время. Защитник же зорко следил за происходящим и, едва песок начинал шевелиться, бил огнем, вновь расплавляя и запечатывая.

– Почему они продолжают лезть? – спросила она мужа, желая только одного – чтобы Арриен поскорее очнулся.

– Им дали приказ нападать, и он не был отменен, когда Арриен убил главного, потому чудовища атакуют.

– Монстр не ожидал, что защитник решится на такое? Если бы Риен не отпустил огонь, этот нечеловек продолжал бы приказывать монстрам, и нам не удалось бы уйти.

– Он намеренно подставил Зою, – ответил Эсташ.

– Арриен, каково ему? И что будет, когда он очнется?

– Обдумаем это, вернувшись в Альбергу. Монстры могут не остановиться, вылезти из своих нор. Надеюсь, мои вестники достигли адресатов, а Олайош передал сообщения всем, кому я просил.

– Ты позвал защитников? Ты предугадал, что нам понадобится помощь?

– Предположил, узнав о существовании тоннеля с общими ловушками. Я заподозрил появление высшего, хотя не догадывался о реальном положении дел. Очень надеюсь, они успеют прийти.

Маришка положила ладонь на грудь Арриена, слушая сердцебиение. Теперь сердце точно билось, а прежде пульс не прослушивался даже на сонной артерии. В первый момент девушка отчаянно боялась, что повреждения и раны на теле Арриена окажутся фатальными. Может, так и случилось бы, не окажись рядом энсгара. Дар Эсташа уже спас столько жизней, что такая несправедливость, если бы он не сумел вытащить с того света собственного брата, просто не могла произойти. Не могла.

Об этом и молилась жрица, с замиранием сердца глядя на любимого человека, склонившегося над неподвижным братом. И в конце концов объединенная сила жрицы и энсгара спасла Арриена. Теперь оставалось выстоять до его пробуждения, ведь Эсташу невозможно было поднять на крыльях троих.

Дар чудовища помог создать последнюю черную нору в ту секунду, когда тело объял огонь, а разум захватил чужой дар, обращавший меня в монстра. Пламя жгло, оно невозможно жгло бесконечный миг, пока тело, не повинуясь ни разуму, ни мысли, не провалилось в никуда. Несколько мгновений мне казалось, будто вокруг попросту ничего нет, будто огонь защитника сделал свое дело и обратил монстра в прах. А потом я открыла глаза и увидела, что вокруг не мрак, а лишь сумерки. Огонь продолжал плясать на теле, но стал совершенно иным, будто выжег отраву и теперь ласкался милым котенком, согревал и щекотно выводил на коже очертания крыльев. Красивое, чудесное изображение символики рода тен Лоран. Один из тех рисунков, что много раз повторялись на страницах оставленного где-то далеко-далеко дневника, заполненного бесконечными линиями и штрихами, бесконечными, бесконечными крыльями.

Я села и огляделась. Я ощущала себя родившейся заново, возродившейся в новом теле. Только где возродившейся? Впереди виднелись белые низкие строения с черепичными крышами. Высокие стены отделяли очередной оазис, принадлежащий пустыне, но это была не Альберга. Городок напоминал одно из приграничных поселений соседствующего с нашей страной Лланура, достаточно цивилизованного и хорошо укрепленного. Как на картинках из учебника истории. Альберга же стояла среди настоящего логова чудовищ, в землях не освоенных и не расчищенных для людей, а потому пока не имела возможности развиться настолько хорошо.

Все строения отличались от кенигхэмских, от зданий, распространенных у нас. Странный город. Смутно знакомый. Может, он знал меня тоже, раз допустил за ограду по эту сторону, не выкинув среди камней и песков. Пускай я сидела под уносящейся высоко вверх побеленной стеной, но видела перед глазами дома, а не бескрайний убегающий к горизонту однообразный ландшафт. Куда выбросил меня утраченный дар? Зачем позволил сбежать из места, в которое сейчас так хотелось вернуться? Но я не могла. Дар монстра не отзывался больше, не представлялся сотней когтей и острых зубов, прогрызающих породу. Просто сгорел вместе с отравленной кровью.