Отзвук

— Надеюсь, уж о Зазроеве, Калоеве, Цховребове, Гуцаеве, Валере Газзаеве ты читал в газетах? Ну хоть о вратаре Станиславе Черчесове слышал? — почти возмущенно спросил Алан.

— А ты сам не вратарь? — окинув взглядом его высокую фигуру, ушел от ответа Антонио.

— Он в дружбе с доули, а не с мячом, — сказал Аслан Георгиевич и кивнул мне: — Так ты хочешь побывать в гостях у земляка? — и перевел взгляд на Алана. — И ты не прочь? Ну что ж, идите.

Алан покосился на Антонио, мол, меня-то он не приглашал. Но в нашем земляке заиграла кровь предков:

— Прекрасно! Я сегодня на спортивном автомобиле, но втроем мы уместимся…

Юркая, цвета морской волны машина, шурша шинами, мчалась по ночному Риму, то и дело сворачивая в узкие переулки, в которых сверкали неоном маленькие уютные рестораны и бистро. Антонио резко тормозил и громко сигналили, мгновенно выскакивали гарсоны и, приветствуя Антония, в ответ на его вопросы отрицательно качали головами.

— А-а, знаю, где они, — бормотал Антонио, и вновь машина мчалась по ночному городу.

Как только мы оказались в приземистом, с обтекаемыми формами спортивном автомобиле Антония, подтрунивающие нотки в его голосе исчезли; теперь это был добродушный и предупредительный хозяин, старающийся предугадать желания своих гостей.

Наконец, подъехав к очередному ресторану, Антонио вышел из машины и махнул рукой, чтоб шли следом:

— Хотел вам представить жену и сыновей, — сказал он. — Но они где-то загуляли с друзьями… — И, заметив удивление Алана, пояснил: — У нас час ночи — время не позднее. Те, кому утром на службу, конечно, не засиживаются допоздна, но много и таких, которые могут себе позволить развлекаться всю ночь. — Оглядев полуосвещенный зал ресторана, он поморщился: — И здесь их нет, — и сел за свободный столик. — Зато я угощу вас лучшим в мире кофе…

Антонио пощелкал пальцами, официант посмотрел в его сторону, узнал, и тут же на столе оказались малюсенькие, чуть ли не с мизинчик, чашечки, в которых пенился кофе капучино.

— Эх, мало времени выделил ваш начальник, — вздохнул Антонио. — Сейчас заглянули бы в мой ресторан…

Услышав слово «мой», мы переглянулись.

— Ну да, у меня в Риме ресторан и отель, — подтвердил Антонио-Азарбек. — На эти доходы и живу. Осуждаете меня? Мол, буржуй из отмирающего общества. А я обыкновенный бизнесмен. Но это не значит, что я не тружусь. Попробуй тут не трудиться. Конкуренция…

— У нас в ансамбле тоже конкуренция, — сказал Алан. — Кто лучше танцует, того и включают в программу.

Антонио засмеялся:

— Тоже, значит, конкуренция. Но у нас на кон ставится благополучие, жизнь… — Он нагнулся к нам. — Я сейчас в силе, владелец отеля и ресторана, но я могу потерять все в течение недели, даже одного дня. Да-да. Напротив моего ресторана расположился еще один. Так вот, я глаз не смею отвести от конкурента. Найди он что-нибудь оригинальное, отобьет у меня клиентуру — и все, я погиб. Один раз со мной уже такое случалось, во Франции… — Ему явно неприятно было вспоминать об этом, и он сам себя прервал: — Ладно, поехали. Времени в обрез. А мать захочет с вами поговорить…

Уже в машине Алан все же осторожно выведал, каким образом прогорел наш дорогой сородич.

— Ресторан у меня был. на хорошем месте, прямо возле Оперы, — начал рассказывать Антонио. — Но буквально в двадцати метрах открыл ресторан один марселец, жадный, вертлявый, горазд на выдумки. Как-то поехал в турпоездку в вашу страну. Туризм есть туризм, что ж там особенного? Но не для этого прохиндея. Он потом с удовольствием рассказывал о своем путешествии, которое обернулось для него деловой поездкой. Повезли их в колхоз, в винодельческий, между прочим, аж на Дон. И вот он, покончив с тарелкой раков, вышел к речке. Тишь, благодать, лягушки квакают… Самое время расслабиться, отдохнуть, но… Вот ты бы о чем думал, слушая лягушачий хор? — неожиданно спросил Антонио Алана.

— Мало ли о чем? — пожал плечами Алан.