Отзвуки эха

Через две недели Беата была уже совершенно уверена в своей беременности: дурнота и головокружения продолжались, и даже на этом сроке она не могла застегнуть пояс на юбке. И ее постоянно тошнило. Как-то в воскресенье, возвращаясь вместе с Антуаном из церкви, Беата таинственно улыбнулась, и он насторожился, гадая, о чем она думает. Жизнь рядом с ней была полна восхитительных тайн.

— Ты выглядишь как женщина, у которой есть тайна, — заметил Антуан, с гордостью глядя на жену. Какое счастье, что они нашли друг друга! Какая радость — планировать совместное будущее!

— Я разделю эту тайну с тобой, — тихо пообещала Беата, беря его под руку.

В это воскресенье они решили пойти в церковь пешком, так как погода для конца августа стояла прекрасная. Насколько могла определить Мария, Беата была беременна уже два месяца. По подсчетам Беаты, она забеременела в брачную ночь, а Антуан до сих пор ни о чем не подозревал.

— У нас будет ребенок, — призналась она, глядя на него восхищенно сверкающими глазами. Антуан от неожиданности замер.

— Ты не шутишь? Как это случилось? — изумленно выпалил он. Беата только головой покачала.

— Объясню, когда вернемся домой. А может, просто показать тебе, чтобы напомнить? — поддела она, и Антуан рассмеялся, чувствуя себя полным дураком.

— Я не это хотел сказать, хотя буду счастлив получить такое напоминание, мадам де Валлеран. — Антуан любил повторять ее новое имя, по его мнению, очень ей шедшее. — Я имел в виду, когда это случилось, откуда ты знаешь, уверена ли и когда малыш появится на свет. — И, внезапно встревожившись, добавил: — А тебе не вредно так много ходить?

— Хочешь отнести меня домой на руках? — мило осведомилась Беата, рассмеявшись. — Все хорошо. Правда, меня постоянно тошнит, но Мария утверждает, что это нормально. Помню, я слышала, что некоторые знакомые мне женщины очень болели первые месяцы и даже не вставали с постели.

Сама же Беата жила на свежем воздухе, вела спокойную жизнь и поэтому была уверена, что дурнота скоро пройдет. Она уже чувствовала себя лучше. Первые недели были поистине ужасны, но теперь она была так взволнована самой мыслью о своем новом состоянии, что старалась игнорировать недомогание.

— Думаю, это произошло в нашу первую брачную ночь, и, значит, наш прелестный малыш появится на свет в начале апреля, а возможно, и к Пасхе.

Она по привычке едва не сказала «к еврейской пасхе», но вовремя спохватилась. Согласно католической вере, это было время возрождения и обновления, что казалось Беате поистине прекрасным. Кроме того, лучше, чтобы первые месяцы жизни ребенка пришлись на лето, чем на холодный сезон. Не придется кутать малыша и постоянно держать в доме.

Антуан был на седьмом небе от счастья. Он немедленно заставил Беату замедлить шаг и не торопиться. Если бы она позволила, он действительно отнес бы ее в дом на руках. Беата чувствовала, как взволнован муж. Он даже готов был отказаться от занятий любовью, заявив, что боится ей повредить. Но Беата успокоила мужа, убедив его, что с ней все в порядке и они могут продолжать обычную жизнь.

Однако следующие несколько месяцев Антуан постоянно волновался за нее: как можно чаще забегал домой днем, чтобы проверить, все ли в порядке, делал за жену почти всю работу, хотя та и пыталась возражать.

— Антуан, это совершенно не обязательно, — твердила Беата. — Я вполне здорова. И мне полезно побольше двигаться и заниматься делом.

— Кто тебе сказал? — не соглашался Антуан. Он свозил ее в Лозанну к доктору, желая убедиться, что никаких осложнений нет. Доктор заверил молодых людей, что опасаться нечего, все идет нормально. Сама Беата жалела только о невозможности поделиться своими новостями с матерью. Она, правда, попыталась написать еще одно письмо, но оно вернулось еще быстрее, чем первое. Ее полностью отрезали от семьи. Единственными близкими людьми отныне для нее были Антуан и Цуберы. Правда, через несколько месяцев у нее будет малыш.

К Рождеству, на шестом месяце беременности, Беата едва таскала огромный живот, выглядевший гротескно при ее миниатюрной фигурке. К концу января живот был таким, словно ребенок вот-вот начнет проситься на свет, и Антуан почти не позволял жене выходить из дома, боясь, что она поскользнется, упадет и выкинет младенца.

По ночам, лежа рядом с Беатой, Антуан любил класть руку ей на живот и ощущать, как толкается малыш. Он считал, что у них будет мальчик, и Беата тоже на это надеялась. Впрочем, Антуан уверял, что ему совершенно все равно. Ему просто казалось, что это мальчик, потому что Беату так разнесло. И хотя она был здорова и полна энтузиазма, двигаться ей было трудно. Пришлось сшить специальную одежду, которая могла бы вместить ее расползшиеся формы, и Мария снова поразилась ее талантам. Беате удавалось выкроить блузки, юбки и платья из старых лоскутьев, хранившихся в сундуке, а из отданной ей Вальтером попоны в красную клетку получилось модное пальто. Беата выглядела молодой, красивой и счастливой, а когда приходила по воскресеньям в церковь, отец Андре был всегда рад ее видеть.