Отзвуки серебряного ветра. Мы — были! Дилогия

Командор в полном недоумении уставился на нее, и Тина хрипло рассмеялась.

– Я была в той каютке, я все видела, Мастер! Видела и чувствовала!

Илару показалось, что его ударили под дых. Вот и случилось самое страшное... Ведь казалось, что он не один, ощущал смутно какую-то неправильность. Не проверил, идиот старый! Мог еще потерпеть, не впервые, знал ведь, что однажды кто-нибудь из детей обязательно попытается выяснить, куда это исчезает их обожаемый Мастер после Посвящений. Успокоился, привык, что обычно все заняты новичками, их невероятным накалом чувств, и забывают обо всем другом. А Тина вот не забыла... И что теперь делать? Допустить повторение случившегося с Иллинель? Ну уж нет, этого никогда не будет! Этой боли никому не вынести, и он не станет убийцей собственных детей. Но девочка... Что с ней делать?

– Пойми, маленькая, – попытался хоть немного успокоить ее Илар, – пойми, это моя плата. Я ведь изменяю неизменимое, а это никому даром не проходит. Не прощается такое никому. И никакие Целители тут не помогут. Ты думаешь, я вначале не пытался хоть как-то облегчить боль? Пытался. Ничего не получилось, только хуже стало.

– Хорошо, я понимаю, что после Посвящения нельзя, – глухо, сквозь слезы, ответила девушка. – Хотя все равно нужно продолжать искать! Но почему ты отказываешься от нашей любви, от нашей нежности, от нашей поддержки в другое время? Я же часть тебя, пойми ты это! Я не могу больше так!

Командор опустил голову. Как же ей объяснить? Не может он позволить себе раскрыться. Не может расслабиться. Да еще и это страшное пророчество... Истинное пророчество. Снова перед глазами встал тот проклятый Создателем пророк. Все остальные его пророчества уже сбылись, а значит, сбудется и это, если только позволить себе... Нет, он не имеет права, он должен терпеть и быть один, если хочет сохранить орден и возможность давать радость самым несчастным!

– Да прими же ты меня! Да прими же ты от меня немного нежности! – уже кричала Тина, слезы ручейками стекали из ее глаз, похожих скорее на два провала боли, чем на глаза человека.

Она разом отбросила свои щиты, и Илар вздрогнул от накативших из души девушки чувств. Такой жажды отдать себя другому полностью он еще не ощущал ни у кого и никогда. И такой горечи от невозможности сделать это... Тина буквально горела, в ее глазах криком кричало отчаяние. Она стояла, вытянувшись в струнку, и Командору показалось, что она сейчас сгорит, рассыпется пеплом. Такого напряжения чувств девочка не вынесет... Не по человеческим силам такое. Илар видел это и не знал, что ему делать. Настолько растерянным Командор бывал разве что в самом начале своей многотысячелетней жизни. Да и то всего один или два раза. Но он уже понял, что если сейчас отвергнет девушку, то это станет прямым убийством, она ведь вполне способна в таком состоянии и Последний Дар активировать. И что тогда? А тогда он предаст все, чем живет и ради чего живет. Но пророчество?! Как с ним быть?

Командор снова посмотрел в наполненные болью и отчаянной надеждой глаза Тины, и вздрогнул. Да плевать на все пророчества! Он должен спасти маленькую сейчас, а о том, как обойти пророчество, еще будет время подумать. Он не имеет права, просто не имеет права оттолкнуть ее... Ведь он доверие детей потеряет. И сможет ли тогда доверять себе сам? Осмелится ли снова повести стремящихся вверх в иные пространства? Илар молча смотрел, как Тина сбросила с себя комбинезон и стала перед ним обнаженной, в ее глазах горело что-то такое, чему маг и названия подобрать не мог. А уж что творилось в ее душе... Нельзя, нельзя оттолкнуть девочку... Ну не убийца же он?

Илар подошел к Тине ближе и тоже разом сбросил все щиты, впервые полностью передавая ей все, что на самом деле чувствовал. Всю свою нежность и любовь к ней, всю радость, которую испытывал при виде этого маленького чуда. Девушка застонала и кинулась к нему в объятия, стараясь прижаться покрепче, влиться в него, стать единым целым. А Илар в первый раз более чем за тысячу лет отпускал сжатые до предела в душе пружины, включал отключенные в мозгу центры и впитывал в себя ее жажду отдать всю себя, впитывал как губка. Как, оказывается, истосковалась его душа по такому... Он легко поднял девушку на руки и понес к ложу, покрывая поцелуями залитое слезами милое лицо.

Ни Илар, ни Тина не знали, что весь крейсер замер, каждый аарн жил в этот момент только их чувствами, никогда еще по коридорам древнего корабля не носилось эмоций такой силы и напряженности. Т’Сад довольно улыбался – все вышло, броню Мастера наконец-то удалось пробить хоть в чем-то. Дракон был потрясен силой их чувств. Да как же Мастер жил так, настолько сжав себя, настолько скрутив свою душу? Откуда брал силы на любовь и нежность, которыми затапливал всех вокруг?