Отзвуки времен

– А знаете, почему ее так на Лубянке отметелили? – вдруг спросил у окружающих Ровнин – Мне Морозов рассказал еще в девяностых. Бог весть почему, но сверху пришел приказ к нашей тете Паше активные формы допроса не применять. Мол, пусть подпишет пустой бланк, а после отправляется туда, где полгода ночь стоит. Так на допросе умудрилась как-то наручники расстегнуть, после следователю, который при ней Бокия поносил всяко перьевой ручкой в глаз ткнула, а когда на его крик в допросную сотрудники прибежали, то с ними сцепилась. Одному руку сломала, другому челюсть, третьему чуть шею не свернула. Еле скрутили ее, а после, ясное дело… Ну, вы понимаете. Как она там сказала? Ребра пересчитали? Как же. Она после не только деснами училась жевать, но и ходить по новой тоже.

– Главное – не расстреляли – выразила общее мнение Вика – И это замечательно. Ладно, пошла работать.

– А я в ГИБДД – подхватился и Нифонтов – Паш, позвони им, чтобы без тягомотины обошлось, а? У тебя же там подруга работает.

– Коллега по правоохранительной системе – поправил его Михеев – Подруги – это у тебя. И не забудь ей конфет купить. Дорогих только, а не «дунькиной радости». Знаю я тебя, скупердяя.

Увы и ах, но даже наличие дорогой коробки конфет не гарантирует положительный результат поездки. Нет, коллега Пал Палыча оказала всяческое содействие, но ничего кроме редких машин, снующих по мосту в ноябрьской мгле, Николай не увидел, хоть отсмотрел массу записей с разных ракурсов. Кое-какие прохожие в них попадали, но ни один из них никакого подозрения не вызвал. Люди как люди, никто не останавливался, дабы на что-то посмотреть, все они куда-то спешили. Хотя – почему куда-то? Туда, где тепло и светло. Продуваемый всеми ветрами мост в ноябре не лучшее место для ночных прогулок.

В общем, впустую Николай полдня потерял, а впереди у него маячила долгая и холодная ночь, что, понятное дело, радости не добавляло. Одна надежда на то, что не станет самоубийца тянуть с реализацией своего последнего решения и заявится не под утро, а, к примеру, после полуночи.

Да еще и место, конечно, подкачало. Это тебе не переулки или бульвары, где хватает укромных уголков, где можно расположиться для длительного наблюдения, причем иногда даже вполне комфортабельно. Тут – мост. Лавочек нет, кустов нет, закусочных тоже нет, и тот, за кем ты собираешься наблюдать, тебя тоже видит почти с любой точки. Ладно бы еще на дворе день стоял или ранний вечер, можно было бы изобразить, что девушку тут ждешь. Цветы там купить. Понятно, что во времена «Вибера» на мосту вряд ли кто-то встречается, но, может, вы с девушкой сторонники олдскула?

В результате устроился Николай рядом с лестницей, ведущей вниз, к набережной. Так себе позиция, но лучше так, чем на самом виду около парапета ошиваться. Да и сквозит здесь чуть слабее.

Чем темнее становилась ночь, тем меньше людей шло через мост, а к половине второго их вообще почти не стало. Раз в пять минут пробежит одинокий пешеход, шмыгая покрасневшим от легкого морозца носом и поглядывая с опаской на темную фигуру рядом с лестницей – и все. Тишина.

Впрочем, раз десять минут в поле зрения Нифонтова появлялись крепкие ребята в форменных утепленных куртках, это были обещанные Ровниным «пэпсы», вынутые из теплых машин и отлученные от маленьких радостей патрульно-постовой службы, а потому злые до невозможности. Мезенцеву Николай не видел, не дошла она до него ни разу. Кстати, наличие этих ребят немного успокоило его профессиональное недовольство. Возможно, клиент рассудит, что он тоже один из постовых, а не тот, кто пришел по конкретно его душу.

Тети Паши тоже рядом не наблюдалось. Как видно сморил сон старушку, рассудил изрядно замерзший оперативник, а следом принялся мечтать о большой кружке горячего сладкого чаю, не забывая вертеть при этом головой.

Глава 8. Мост (продолжение)

Время шло, ничего не происходило. К третьему часу ночи машинопоток совсем почти стих, по мосту лишь время от времени такси проезжали, да и те почти все пустые, без пассажиров. И пешеходов почитай, что не было, раз в пять минут пройдет какой-то полуночник – и все.

Что до Николая – он замерз просто ужасно, настолько, что время от времени у него непроизвольно начинали клацать зубы. До самого нутра его пробирал стылый ночной воздух. Ему казалось, еще чутка – и он, как мальчик Кай, начнет собирать слово «вечность» из последних листьев, шуршащих под ногами.

– И охота вам в такую погоду по темноте таскаться? – пробурчал он себе под нос, провожая взглядом юношу с девушкой, прошедших мимо него – Нет, чтобы дома сидеть.