Отзывчивое сердце

– Зачем утомлять такую юную и жизнерадостную особу, как вы, столь печальной histoire?[25] – тихо спросил граф. – Неужели вы и впрямь хотите услышать, как отправили на гильотину моих родных, конфисковали мои земли, разграбили и сожгли мой дом? Я бежал в Англию в чем был, радуясь тому, что остался в живых.

«Он говорит как-то уж слишком гладко, – подумала Клеона, – словно снова и снова повторяет одни и те же слова». Тем не менее, в ней шевельнулась жалость к этому человеку. Она догадывалась, что в беззаботном и веселом обществе, в котором вращался граф, мало кто проявлял интерес и сочувствие к его невзгодам.

– Сейчас вы вовсе не выглядите бедным, – мягко заметила она.

Граф улыбнулся.

– Неужели я должен говорить вам, что использовал собственную голову? – спросил он. – К тому же мне повезло с друзьями. Теперь я могу вернуться домой и спасти то, что еще осталось. У меня есть основания надеяться, что о моих делах хлопочут перед самим Бонапартом.

– Тогда вам действительно повезло, – заключила Клеона.

– Не настолько, насколько мне бы того хотелось, – сказал он вполголоса. Глаза его говорили красноречивее слов.

Клеона встала.

– Пожалуй, мне следует справиться, не нужна ли я ее светлости, – проговорила она.

– Helas![26] Мои слова чем-то обидели вас? – быстро спросил граф.

– Нет, конечно нет, – ответила она. – Просто…

Он взял ее за руку и вновь усадил на диван.

– Просто вы испугались, – сказал он. – Le suis fou…[27] На мгновение я позабыл о том, как вы молоды и простодушны. Вы такая прелестная, такая желанная, что это… как сказать по-вашему, ударило мне в голову. Мои чувства передались вам. Вы такая sympatique,[28] так все понимаете!

Клеона высвободила руку.

– Граф, вы слишком далеко заходите, – запинаясь, проговорила она. – Да, я смущена и, может быть, немножко… испугана.

Он засмеялся. Это был мягкий, ласкающий смех.

– Вы очаровательны, – сказал он. – Вы не возражаете против того, что я говорю? Ибо я буду говорить это и дальше! Никогда не встречал я существа столь очаровательного но всех отношениях. Вы пленили меня! С первой минуты, как я увидел вас…

– Нет, нет, это неправда, – вмешалась Клеона, перебивая его страстную речь. – Когда вы увидели меня впервые, я была грязной, усталой, растрепанной, и вы наверняка подумали: «Что это за деревенская девчонка и что она делает на Беркли-сквер?»

Граф засмеялся, откинув назад голову.

– Вы неподражаемы, – сказал он. – Нет, я так не думал. Я думал, как прелестно ваше бледное личико с огромными усталыми глазами под очень старомодной шляпкой, которая вам очень идет. Жаль только, что не я, а кучер ее светлости удостоился чести первым показать вам Лондон. Но здесь еще столько интересного, столько увлекательного! Мисс Клеона, позвольте мне познакомить вас с Лондоном так, как это может сделать лишь иностранец. Ведь эти англичане не чувствуют красоты собственного города, а часто – даже его веселья и возбуждения. Когда я прибыл сюда, все мне было внове и поэтому казалось таким excitant.[29] Таким я и хочу показать вам Лондон.

Его предложение звучало так искренне, что Клеона не могла не откликнуться.

– Вы очень добры, – вежливо сказала она, – но что скажет ее светлость?

– Ее светлости это не понравится – Граф чуть улыбнулся. – Но даже ее светлость едва ли рассчитывает на то, что герцог будет постоянно сопровождать вас. Он неуловим, наш веселый друг Сильвестр. Вы позволите мне сопровождать вас?

Он подался вперед и взял обе ее руки в свои. Лицо его оказалось совсем близко от ее лица. Клеона чувствовала, что он прилагает огромные усилия, чтобы очаровать, а быть может, и увлечь ее. Она говорила себе, что этот человек слишком прыток, что нужно быть осмотрительной и держаться от него подальше. В то же время ее волновала и восхищала сама мысль о том, что с ней флиртуют, за ней ухаживают так, как никогда бы и в голову не пришло тем немногим неуклюжим молодым людям, которых она встречала в Йоркшире, или даже более воспитанным деревенским сквайрам. Никто из них даже не взглянул на нее больше одного раза.

На мгновение она опустила глаза, по-женски понимая, как красивы длинные темные ресницы на фоне кожи, ставшей теперь нежно-розовой.

Затем она мягко сказала:

– Это очень любезно с вашей стороны, сэр.

Граф наклонил голову, и Клеона ощутила на тыльной стороне ладони его губы, горячие и требовательные. В тот самый момент, когда у нее мелькнула мысль, что это уж слишком, позади них отворилась дверь. Даже не поворачивая головы, Клеона знала, кто вошел в комнату.

– Черт возьми, – нетерпеливо произнес знакомый голос, – где моя бабушка? Пьер, ты погубишь репутацию девушки, если будешь сидеть с ней наедине!

Граф, ничуть не смущаясь, грациозно встал и ровным, без каких-либо особенных модуляций голосом ответил:

– Я только что попросил у мисс Клеоны позволения показать ей кое-какие уголки Лондона. Разумеется, когда ты будешь чем-либо занят. Мой дорогой герцог, я вовсе не пытался занять твое место, а только выразил желание стать ее добровольным гидом в твое отсутствие.