Овация сенатору

Свободный от условностей язык Помпонии пришёлся ей явно не по вкусу, и в самых пикантных местах на её лице появлялось выражение недовольства, вызванного либо настоящей стыдливостью, либо ханжеством. И только когда разговор зашёл об Антонии, матрона, похоже, оживилась.

— Такой замечательный человек! Он гостил у моего мужа Эренния в Гортине, и когда я вернулась в Италию, то виделась с ним в Тускулуме[23], на вилле консула. Ясно же, что убийца ошибся.

Антоний Феликс не заслуживал такого ужасного конца! — решительно заявила молодая женщина.

— А я, значит, заслуживаю? — с нахальной улыбкой поинтересовался сенатор.

Сервилий даже закашлялся от такой грубой бестактности.

— Покажи Валерии наши сады, Аврелий, пока рабы убирают с пола объедки, — быстро вмешалась Помпония.

В восторге от замешательства Валерии, сенатор повёл её между изгородями из самшита и начал показывать драконов, химер и разных мифологических чудовищ, созданных Скаполой, талантливым топиарием[24], которого он уступил друзьям.

Но подобное ботаническое разнообразие вызывало у молчаливой матроны лишь скуку.

— Представляю, как ты рада, наконец, вернуться в город после стольких лет, проведённых в провинции, — сказал Аврелий, меняя тему.

— Я мало кого знаю в Риме, — ушла она от ответа.

— Кореллия, жена консула Паула Метрония, могла бы всем представить тебя, — заметил патриций.

— Боюсь, что слишком близкая дружба с ней плохо отразится на моей репутации, — ледяным тоном ответила Валерия.

Встретив такое чванливое высокомерие, Аврелий разозлился и пошёл в наступление: как ни строга Валерия, она прежде всего женщина… А никакую женщину не обрадует пылкая похвала, адресованная другой.

— А почему? Кореллия так элегантна, так очаровательна… — начал расхваливать он её. — Я уверен, например, что она охотно дала бы тебе несколько советов, как одеваться, чтобы не выглядеть старомодной… Она всегда рада помочь и очень доступна…

— Даже слишком! — зло прошипела Валерия и поспешила варнуться в эзедру, не дожидаясь, пока её спутник последует за ней.

После подобного разговора ужин продолжался в полном молчании, и гости быстро распрощались.

Когда Сервилий закрыл за ними дверь, Аврелий на минуту замялся. Помпония попросила его проводить Валерию домой и, если бы речь шла о какой-нибудь вольноотпущеннице или плебейке, сенатор, недолго думая, спокойно расположился бы рядом с ней в паланкине.

Но Валерия — высокопоставленная аристократка, и как-то неловко возлежать в паланкине рядом с ней, пусть и недолго. Патриций быстро прикинул, что хуже — недовольство строгой впечатлительной матроны или малоприятная перспектива целую милю подниматься пешком на Виминальский холм? Подобная прогулка его нисколько не привлекала, и, пожав плечами, он занял место в паланкине.

— Хороший вечер, не правда ли? — произнёс он как можно более непринуждённо.

Валерия молча, но с заметным неудовольствием согласилась, давая понять, насколько не нравятся ей неуважительные манеры Аврелия. Прижавшись к стенке паланкина, она смотрела на своего спутника с такой враждебностью, словно речь шла не о римском сенаторе, а о мрачном Плутоне, готовом наброситься на Прозерпину[25], чтобы похитить её.

Подобное подозрение на самом деле было совершенно неоправданно, поскольку Аврелий не испытывал никакого искушения.

Валерия была красива, это верно, обладала точёным профилем и чертами лица, словно вылепленными искусным скульптором. И всё-таки, как уже отметил Кастор, она больше походила на статую, чем на женщину из плоти и крови.

Скупые жесты, каменное выражение лица и надменное римское высокомерие вызывали такую неприязнь, что гасили у патриция всякое желание проявлять любезность, и он решил просто не обращать на неё внимания.

Но Валерия жила далеко, и дорога казалась нескончаемой. Носильщики спустились с холмов и, желая обойти Субуру, двинулись к Виминальскому холму через викус Лонгус[26].

Аврелий решил, что, когда они, наконец, окажутся поблизости от викус Патрициус, он сможет выйти из паланкина, предоставив Валерии следовать дальше в сопровождении слуг.

В тягостном неприятном молчании они добрались до Эсквилинского холма.

— Смотри, ещё один пожар! — вдруг воскликнула Валерия, указывая на сполохи огня.

— В последнее время в этом квартале они случаются слишком уж часто, и некоторые думают, что здесь орудует поджигатель, — ответил сенатор.

— Рим — опасный город, — с волнением произнесла Валерия.

— Города, по сути, похожи на женщин — самые опасные из них при этом и самые интересные, — ответил Аврелий и тут же прямо спросил: — Из-за чего твой брат злится на меня?

— Я думала, вы друзья? — удивилась она.

— Сомневаюсь, — возразил патриций и вкратце рассказал ей о разговоре, который у них произошёл на Форуме Августа.

— Не понимаю… — проговорила матрона, как вдруг один из нубийцев споткнулся, и паланкин сильно наклонился набок, и Валерия невольно навалилась на сенатора.