Овечья шкура

В кабинете, кроме нас двоих, больше никого не было. Всего тут стояли три стола; хозяин одного из них — Синцов, сейчас поправлял здоровье в госпитале МВД, а второй оперативник сидел в районе, где раскрывал какие-то жуткие преступления давно минувших дней.

Вадим вставил кассету в магнитофон и тихонько сел за свой стол, занявшись самой главной частью оперской работы — составлением справок. А я нажала кнопку воспроизведения и услышала мягкий, прямо бархатный голос Синцова и высокий женский голос. Успев удивиться, какими разными голосами Синцов разговаривает со знакомыми и со свидетелями, и констатировав, что мужчине с таким голосом женщина совершенно не в состоянии сопротивляться и наверняка расскажет все, чего он домогается, я погрузилась в их диалог.

Судя по слегка жеманному голосу героини, я вообразила ее себе томной загорелой блондинкой с длинными волосами, знающей себе цену, но отнюдь не смазливой идиоткой в стиле куклы Барби. Девушка доверительно рассказала Синцову, что она студентка Института культуры, и имеет обыкновение к летней сессии готовиться на пляже. А поскольку в конце мая стояли чудесные теплые дни, она проводила их на одном из пляжей Сестрорецка, удобно устроившись под кустом шиповника. Пользуясь малочисленностью курортников в будние дни (ага, либо наш герой не работает, либо работа у него сутки через трое, подумала я, раз он имеет возможность посещать пляж в будни по утрам), девушка по имени Стелла принимала воздушные ванны, максимально обнажившись, оставив на себе лишь плавки.

Синцов по ходу рассказа сделал Стелле несколько тонких комплиментов, из которых я поняла, что не ошиблась в оценке ее внешности. Наверняка ей было что показать общественности, сняв верхнюю часть купальника. И буквально на второй день подготовки к сессии куст шиповника вдруг уронил лепестки на ее конспект.

Подняв глаза, она увидела молодого человека, бросающего тень на песок. Он присел перед ней на корточки и спросил, что она читает. Девушка Стелла, не будучи дурой, огляделась, не обнаружила вокруг ни одного мачо, способного в мгновение ока прийти ей на помощь, и почла за благо не раздражать незваного собеседника — мало ли что у него на уме, разозлится, стукнет ее по голове, и прощай высшее образование…

Она ответила ему в меру приветливо, но без фамильярности, постаравшись подчеркнуть наличие дистанции. Он не обиделся, продолжал задавать ей вопросы — сначала на общие темы, про музыку, про погоду, про друзей. А потом вдруг спросил, какого цвета колготки она носит. Умница Синцов в этом месте притормозил и попросил Стеллу дословно воспроизвести его фразу.

— Ну… Что-то вроде: “А ты колготки носишь?” — припомнила девушка.

— Вроде? Или точно так? — допытывался Синцов.

— Так. Дайте подумать. Он спросил: “А ты колготки на экзамены надеваешь?”

— На экзамены? Именно на экзамены?

— Да. Он так спросил.

— А ты?

— Знаете… Вот как раз с этого вопроса мне стало не по себе. Зачем ему знать про колготки? Маньяк какой-то.

— А его поведение после этого вопроса не изменилось?

— Нет. Он как сидел передо мной на корточках, так и продолжал сидеть. Я еще подумала, что скоро ему станет неудобно, ноги затекут, и он уйдет.

— Но он не ушел.

— Не ушел, — подтвердила девушка, — и пристал как банный лист ко мне с колготками. Я сказала, что на экзамены колготки надеваю, потому что без колготок в официальные учреждения ходить неприлично. Думала, отвяжется уже. А он дальше гнет: “А какого цвета?”. Я сказала — в такую жару можно только телесные надевать, в черных будешь смотреться как ненормальная. Он вздрогнул…

— Отчего вздрогнул? — быстро уточнил Синцов. — От того, что ты сказала про телесные колготки, или от того, что ты употребила слово “ненормальная”?

— Наверное, после того как упомянула черные колготки, — подумав, сообщила девушка. — Он на минуту замолчал. Потом спросил: “Каждый день?” Я сказала — каждый день. Он дальше понес вообще какую-то пургу…

— Какую? — домогался Синцов.

— Ну, мне даже неудобно вам про такое рассказывать…

— Стеллочка, ничего страшного, я перенесу. Мне надо знать все дословно.

— Зачем? — удивилась Стеллочка. — Он же ничего такого не сделал… Ну поговорил, ну слюни попускал, но ведь даже потрогать меня не пытался. Под конец я его уже перестала бояться.

— Так что он дальше говорил?

— Ой… Ну, спрашивал, стираю ли я колготки. Вам дословно надо? Сейчас… Он спросил: “Ты каждый день одни и те же колготки надеваешь?” Я сказала — да, пока не порвутся. Тогда он спросил: “А ты их стираешь?” — девушка фыркнула.

— А потом?

— А потом… Тьфу, можно, я не буду рассказывать совсем уж гадости?

— Стеллочка, меня все интересует. А гадости особенно.

Девушка опять фыркнула. Судя по всему, опрос сопровождался поглаживанием ручек или чем-нибудь в этом роде.

— Да ну, — сказала она, — мне даже вспоминать противно. Но если надо…

Видимо, Синцов какими-то убедительными манипуляциями доказал, что надо, потому что Стелла, давясь от смеха, продолжила:

— Он спросил: “А как ты понимаешь, что колготки пора стирать? Ты их нюхаешь?”

— И что вы ответили?