Овеянные славой

Нет, такие герои не умирают!

УКРОТИТЕЛЬ «ТИГРОВ»

I

Полк форсировал Дон под вечер. Два орудия батареи переправили на плотах, а два — прикрывали переправу огнем. Орудия с трудом вытащили на берег. Укрыться негде, а гитлеровцы так и садят минами. Еле дождались ночи. Переправили остальные орудия. С трудом наладили связь с пехотой, продвинувшейся вперед. Встали на огневую позицию.

Лейтенант Ульянов был в восторге от огня расчетов. Стреляли с закрытой позиции.

— Разнесли в щепки два немецких блиндажа. Молодцы! — кричал он по телефону.

…А батарея давно без лошадей. Кони погибли от истощения, осколков и пуль. На пеньковых лямках, а то и просто на руках десятки километров тащили бойцы расчета орудия в грязь и стужу, через поля и овраги. Главное для артиллериста — сберечь орудие. И батарея ни разу не отстала от пехоты.

Однажды ранним утром в разгар январских боев на огневую позицию у деревни Крутики пришла группа женщин. Они остановились около пушки Павла Брякина, с волнением разглядывали бойцов.

— Заждались мы вас, родимые. Горя-то сколько от злодея приняли, — говорили, утирая слезы.

Женщина лет сорока пяти рассказала:

— Жил в моей избе обер-лейтенант. Позавчера со стола у него исчезла пачка сигарет… — Она зарыдала, закрыв лицо руками. — Обер-лейтенант рассвирепел и приказал привести всех ребятишек с нашей улицы… Солдаты приволокли семерых мальчиков, в том числе и моего Витьку… и немцы расстреляли их из автоматов на наших глазах…

Павел стоял напротив рассказчицы и видел ее глаза, полные грусти и слез. «Такие же, как у мамы, серые, красивые глаза», — подумал он. Поглядел на наводчика Якова Табачука, на командира своего орудия Уткина. Артиллеристы скорбно молчали.

В тот день пушки не умолкали, и не было бойца на батарее, кто бы не знал о страшном горе семи матерей.

II

У города Калача войска двух фронтов соединились, и немецкие армии оказались в «котле». Бешеный огонь обреченного врага, разбитые мосты и дороги, глубокий снег, захватывающая дыхание стужа, пустой желудок и смертельная усталость от бессонных ночей не останавливали советских воинов.

Недалеко от тракторного завода полки дивизии ведут горячий бой. Немцы упорствуют, не сдаются. Дрожит земля от взрывов, колышется воздух над развалинами города. Немцы втащили на водокачку два крупнокалиберных пулемета, две малокалиберные пушки и хлещут огнем. Советским артиллеристам приказано уничтожить вражеское гнездо на водокачке. Слаженно работают артиллеристы, да не легко попасть в цель.

Мурашкин бегом подтаскивал снаряды Брякину. Вдруг он закричал от боли, схватившись за руку: осколок перебил локтевую кость. Брякин подбежал к нему, отрезал рукав шинели, перевязал рану.

— Не успел я отомстить людоедам, — и Мурашкин, закрыв здоровой рукой лицо, заплакал.

Все сосредоточеннее наводит пушку Табачук и снаряд за снарядом посылает в водонапорную башню. Наконец два удачных попадания — и водокачка затихла.

…Пришло время. Окруженные фашистские армии капитулировали. Такого количества пленных Павел еще не видал. Вот ведут колонну солдат и офицеров, согнувшихся, в грязных с поднятыми воротниками темно-зеленых шинелях. Руки засунуты в рукава, глаза опущены вниз.

— И вот от этого сброда бежали в сорок первом году, эх! — заносчиво выпалил младший лейтенант, прибывший неделю назад на передовую.

— Маловато, друг, каши фронтовой ел, поэтому и ошибаешься, — сурово возразил старший лейтенант Жалюк. — От танковых клиньев, от угрозы окружения уходили мы тогда, чтобы вот так разделать их сейчас.

Уныло проходили остатки отборной армии фашистов.

А дивизия, получив гвардейское имя, уходила под Воронеж.

III

Походным порядком шли гвардейцы к Курску.

Ползли упорные слухи о новых немецких танках: «тиграх» и «пантерах». Гитлер грозился дать реванш за Волгоград.

— Что это за «тигр»? — допытывался Брякин, теперь уже ефрейтор, награжденный медалью «За отвагу».

— Немецкий «тигр» длиннее амурского, и шкура сантиметров на двадцать потолще, — ответил Жалюк.

Все засмеялись.

— Поживем, увидим, не горюй, Брякин!

Позднее на Полтавщине, под Михайловкой, Павел увидел их.

Село переходило из рук в руки несколько раз, и все же советские воины удержали его. Ночь ушла на окапывание орудий и боеприпасов, на отрывку щелей. Утром немцы пошли в контратаку. Из-за высот выползли танки и артиллерийские самоходы. За ними густыми цепями шла пехота, закрыв все поле темно-зеленым сукном. Обозленные вчерашней неудачей, немецкие офицеры гнали солдат в психическую атаку, но с каждым метром цепи редели, темп наступления падал, и атака захлебнулась.

В разгар боя тяжело ранило Якова Табачука, и на его место встал Брякин. С того дня и стал Павел наводчиком 76-миллиметрового орудия.

На следующий день гвардейцы перешли сами в наступление, продвинулись километров на семь, захватили Михайловские высоты, но сильнейшей контратакой тяжелых и легких танков противник вынудил гвардейцев отойти к Михайловке.

В этом-то жестоком бою наводчик Брякин схватился с «тиграми».