Overlord. Том 2. Тёмный воин

— «Мечами тьмы» называют оружие Чёрного Рыцаря, одного из Тринадцати героев, и у него их было целых четыре. Меч нечиста «Килинейрам», испускающий энергию тьмы, меч разложения «Корокудабар», раны от которого нельзя исцелить, меч смерти «Суфиз», одна царапина от которого могла убить, и меч зла «Хумилис», о силе которого ничего не известно.

— Да-а? — равнодушно протянула Нарберал, явно потерявшая интерес к теме, и рассказчикам осталось лишь неловко улыбнуться.

А вот Айнз задумчиво склонил голову набок. Описание мечей почему-то показалось ему знакомым. На ум пришла хорошо известная ему вампирша — Шалтир Бладфоллен, один из главных классов которой — Проклятый Рыцарь — давал ей похожие способности.

Представителями этого класса были паладины, на которых наложили проклятие. Он считался одним из самых сильных во всём «Иггдрасиле», но обладал не менее суровыми штрафами, так что такой класс почти никто не выбирал. Зато Проклятые Рыцари могли выучить навык, позволявший выпускать волну тьмы, наносить раны, которые можно вылечить только сильнейшими заклятиями исцеления, и накладывать проклятие, приводящее к мгновенной смерти.

Айнз нахмурил фальшивые брови. Едва ли это случайное совпадение. Конечно, «Мечи тьмы» в самом деле могли обладать тем же эффектом, что и навык Проклятого Рыцаря, но куда вероятней, что герой просто овладел этим классом. А значит, выполнил все требования к нему и обладал шестидесятым уровнем, не менее. Впрочем, Чёрный Рыцарь должен был освоить ещё и все упомянутые навыки, а значит, достиг как минимум семидесятого уровня. И он на равных сражался со злыми духами, одного из которых, как бахвалился Нигун из «Солнечного писания», сумел одолеть призванный им Доминион авторитета. М-да, понять расклад сил оказалось непросто.

Разумнее всего было предположить, что уровень духов сильно разнился, но докопаться до правды удалось бы, только пообщавшись с самим героем или раздобыв его оружие.

Пока Айнз мысленно рассуждал, авантюристы уже сменили тему. Опомнившись, он снова прислушался к разговору — не стоило упускать шанс выудить новую информацию.

— Собственно, собрать их все — наша главная цель. Ведь в легендах какое только оружие не упоминают, но только про эти мечи доподлинно известно, что они существовали. Хотя вот сохранились ли они до наших дней?..

— Но ведь кое-кто уже завладел одним из мечей.

«Мечи тьмы» подскочили на месте и повернулись к Нфирии — его фраза повергла их в настоящий шок.

— К-кто он?!

— Чёрт, не может быть! Значит, их осталось всего три?

— Дела! Теперь их на всех не поделить…

Зельевар осторожно пояснил:

— Я говорил про главу группы авантюристов «Синяя роза».

— Да ну?! В ней же адамантитовые жетоны! Похоже, этот меч мы упустили…

— Видимо, да. Но ведь осталось ещё три! А значит, нам нужно стать сильными, чтобы достать хотя бы их!

— Разумеется. Тем более раз сохранился один, то и остальные наверняка тоже. Вот бы они лежали в каком-нибудь укромном месте, где их никто не найдёт раньше нас!

— Нинья, не забудь записать это в дневнике, а то ещё забудем.

— Не волнуйся. Конечно, запишу. Но вообще, это мой личный дневник, а ты мог бы вести свой собственный, если бы научился грамоте.

— И верно, память полезно чем-то дополнить.

— Дайн, я клонил к другому…

— И тем не менее мы кое-чем обзавелись.

— О чём вы?

— Об этом, Момон, — ответил Петер и вынул из-за пазухи кинжал с чёрным клинком и рукояткой, украшенной четырьмя скромными самоцветами.

— Мы решили завести их на память, пока не найдём настоящие.

— Надо было назваться «Клинками тьмы», а не «Мечами». Тогда и не было бы речи про оригинальные и подделки. Это — настоящий символ нашего единства.

— Да-а, иногда и Лукрут говорит что-то дельное!

Все четверо дружно рассмеялись. Их настроение захватило даже Айнза, и он улыбнулся, подметив, как их привязанность к кинжалам напоминала то, как он сам дорожил посохом — символом гильдии.

Скоро, как часто бывает за трапезой в большой компании, разговор начал перескакивать с одного на другое. «Мечи тьмы» взяли инициативу на себя, пытаясь втянуть Айнза, Нарберал и Нфирию. Хотя Айнз и старался поддерживать беседу, авантюристы чувствовали, что делает он это с неохотой.

Его действительно сковывало опасение, что нечаянно оброненное слово выдаст его скудные познания о мире, из-за чего он всё чаще умолкал на полуслове. Нарберал, о чём бы её ни спрашивали, своими ответами отбивала всякое желание продолжить разговор, так что и её постепенно оставили в покое. А вот Нфирии беседа давалась легко. Конечно, из них троих он единственный родился и вырос в этом мире, но непринуждённость, с которой он общался с людьми, была куда важней: юноша охотно обсуждал любые темы и легко понимал настроение собеседников.

«Подумаешь. У меня раньше тоже были товарищи», — с лёгкой обидой заметил про себя Айнз, глядя на веселящуюся у огня компанию.