Овертайм (СИ)

   - Настя, дорогая моя племянница, - голос банкира звучал холодно и тихо. - А почему ты считаешь, что я должен тебе что-то отвечать?

   - Дядя, спешу напомнить: именно я пресс-секретарь "Северных волков". У кого, как ни у меня вскоре возникнет головная боль с ответом на этот вопрос. Или ты думаешь, что никто не заинтересуется? - она удивленно изогнула брови. - Или прикажешь тренеру держать лучшего форварда на скамейке запасных, чтобы не дай Бог, не вырвался вперед в личном зачете?

   Барский задумался. Для себя он давно все решил, и, конечно же, никто держать Таранова на привязи не будет. Пусть честно отрабатывает свой гонорар, а для интересующихся всегда можно что-нибудь придумать. Старые травмы, усталость - повод найдется. Но такая рьяная настойчивость Насти ему не нравилась. Все говорило в пользу того, что ее связь с капитаном уже перешла на качественно новый уровень.

   - А вот ты и придумаешь, что ответить журналистам, - сухо отрезал он. - Сочинять логичные легенды твоя работа, а не моя. Справишься.

   - Значит, все-таки месть... - Настя брезгливо отодвинулась от массивного стола, будто не только его владелец, но и мебель вызывали в ней неприязнь. - Из-за кокой-то речи... Нет, не понимаю.

   - Да что ты говоришь! - Александр Михайлович с трудом сдерживал гнев. - Какой-то сопляк демонстративно, при всей публике, позорит меня перед Советом Директоров, а я должен быть добр? Или ты думаешь, что кто-то купился на его клоунаду с тем верзилой, с Коневым. Девочка, запомни: в реальном мире наказывать необходимо за любую осечку, за любой промах. Иначе прослывешь слабаком, и тебя сотрут в порошок при первой же возможности.

   - Это твое окончательное решение? - Настя поднялась с места. Лекцию о реалиях современного бизнеса она выслушивать не собиралась. Сама знала неплохо, спасибо бывшему мужу и журналистскому прошлому. - Или его можно изменить?

   - Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к любому изменению решений.

   - Знаю. Отрицательно.

   - Верно. Спрашивать не имело смысла.

   - А если я попрошу? - еле слышно, словно не до конца решившись, проговорила женщина.

   - Как для себя? - Барский внимательна из-подо лба следил за ней.

   Не ответила. Замешкалась. Разговор слишком быстро приобрел совершенно другую окраску. В кабинете больше не было банкира и пресс-секретаря. Только она и дядя. И она готова была просить. Делать то, что согласно собственным неписаным правилам запрещалось. Ни для кого и никогда. Ради Андрея? А стоил ли он этого? Ответить сложно. Настя не знала ответа. Слишком быстро Таранов появился в ее жизни, чтобы стать настолько важным. Но и оставить все так - еще сложнее.

   - Настя? - Барский подошел вплотную и взял ее за руку. - Ты знаешь, я никогда не вмешивался в твою жизнь. Не лез с расспросами во время развода, не учил жить. Но сейчас... Ради хоккеиста, который при первой же возможности променяет тебя на какую-нибудь... Нет. Ради самой себя не проси.

   - А если ты в нем ошибаешься? - о будущем Настя пока предпочитала не думать, но в том, что Андрей совсем не такой, каким рисует его дядюшкино воображение, верила всем сердцем.

   Молчание. Минута, вторая. Барский выжидал время, спокойно и расчетливо. Его умная девочка поймет все сама. Всегда понимала - его школа. А вот лишний раз показывать ей свою жестокость он не хотел. Ей - никогда не хотел. Кому угодно, но не Насте. Она ведь родная, единственная.

   И Настя поняла. Опустила голову на грудь, закрыла глаза. Вот так. Все просто. За нее опять все решено, невиновные признаны виновными, а мера пресечения обжалованию не подлежит.

   - Спасибо, дядя, - поджала губы. - Ну, я пойду. Работы еще много, и тебя отвлекать не хочется. И так...

   - Иди, родная, - Барский развел руками. - И не держи зла на старика. Ты слишком хороша для того, чтобы унижаться ради кого-то.

   Настя ушла, но последние слова дяди еще долго преследовали ее в мыслях. В проницательности Александру Михайловичу нельзя было отказать. Одна фраза, и как метко ударила. В больное место, как в яблочко. Будто во сне Настя добралась до машины, уселась за руль. Куда дальше? Не знала. Ни в выборе пути, ни в жизни. Утреннее радостное состояние улетучилось, но думать о будущем и пугать себя невеселыми перспективами не хотела.

   Да, Андрей моложе, да, дамочек, желающих залезть в штаны к красавцу-капитану, всегда было и будет много. Встреча с полуобнаженной Репиной в раздевалке до сих пор вызывала оторопь. И да, он уже влюблен. Беспросветно и окончательно - в хоккей. Но есть ли у нее выбор? Когда-то, испугавшись, уже пробовала выбросить его из своей жизни. Не вышло. Так к чему сейчас пугаться и портить себе пусть даже короткое, но счастливое время?