Овидий

Открываю свёрток. Точно написано, причём русскими буквами, ай да локализаторы, ай да молодцы. Правда, названия мне ни о чём не говорят. Пихаю свиток за шиворот и жду дальнейших указаний. Я вроде как начальник, но я сейчас в игре, а значит, сама игра должна подсказки давать, что и когда делать.

Все смотрят на меня, а я на них.

- Что!? – не выдерживаю я этой битвы взглядами.

- Надо бы его похоронить.

- А как тут у вас хоронят… ну в смысле как почивший хотел, чтобы мы его похоронили?

- Как и всех людей! – пожимает плечами боец.

- Там, откуда я родом людей закапывали в землю, здесь вы тоже так делаете?

Снова это недопонимание в глазах. С одной стороны реализм, но с другой не всегда понятно, что делать дальше.

- Нужно собрать хворост на костёр, - подаёт голос полурослик.

«Костёр, ну, конечно же, костёр». Будет эффектный похорон, вряд ли разработчики решились бы дать лопату и заставить копать могилу в первой же миссии, это как-то не комильфо.

- Собрать хворост! – даю указание я. И бойцы разбегаются кто куда. Один из них бежит к догоревшему дому, и приносит пару тлеющих головешек. Остальные бегут в ближайший лес и тащат оттуда сушину. Ломают ветки и складывают костёр. И чем мы только занимаемся под крепостными стенами врага?

- Надо бы и врагов поверженных как-то… ну не знаю, что обычно с ними поступают?

- Оставляют на потраву стервятникам.

- Ага, я это и имел в виду.

Мои бойцы сооружают высокий костёр и аккуратно укладывают на него почившего, предварительно сняв с него все дорогие вещи: доспех, ботинки, наручи.

- Сержант, - зовёт меня подопечный. – Надо произнести речь.

Подхожу к нему. Я не знаю, что говорить на похоронах. По ходу эта игра готовит нас к жизни похлеще института. Я вспоминаю американские фильмы, вынимаю из кошелька пару монет и кладу почившему на веки. Все с интересом смотрят на этот странный ритуал.

- Во имя отца и сына… - чёрт, я даже не знаю ни одной молитвы. Может лучше своим словами сказать. – В Херефорде есть монумент, на нём мы высекаем имена наших павших. Мы храним память о подвигах, даже когда лица стираются из наших воспоминаний. Память остаётся, даже когда у нас отбираю всё остальное.

Меня слушают с замиранием сердца, даже не дышат, боятся пропустить слова своего командира. Наверное, надо прочитать молитву. Вспоминаю бабу Марию, одинокую старушку, что дружила с моей бабушкой. Помню, она приходила к нам на поминки и пела песню. Старая старая, с палочкой, но пела она таким голосом, что я единственный раз в своей жизни почувствовал присутствие Бога.

Мир затих и даже костёр, медленно пожирающий тело нашего товарища постарался не трещать в этот момент:

- Царство небесное, царство небесное, царство небесное, вечный покой! Царство небесное, жизнь бесконечная, царство небесное вечный покой, - при словах «жизнь бесконечная» у меня на глазах появляются слёзы. Появляются они и на глазах остальных бойцов.

- Чёрт, отличная игра, - не стесняясь, плачу я. И все плачут вместе со мной.

Мне кажется, что провожая товарища в последний путь мы, наконец, стали семьёй.

Догорают угли костра, оставляя нас в кромешной тьме. Я выставляю дозорного, а сам устраиваюсь поудобнее.

«Не помню ещё такой игры, где просто стоять на месте было бы так не скучно». Мне дико интересно, что дальше. Как мы захватим замок, и кто его защищает кроме этих ящеров? Чем закончится квест? К нам подбегает гонец от генерала. Один их моих бойцов кивает в мою сторону: «Мол – он командир». Гонец подходи ко мне и протягивает крохотный конверт. Раскрываю, там чёрным по белому написано «Выступаем ровно в полночь».

А как понять, что наступила полночь? Часов то нет. Кладу конверт в кармашек, киваю посыльному, мол, понял всё, и приказ выполню. Укладываюсь спать, хочу хоть немного вздремнуть, прежде чем начнётся битва, а она может начаться в любую минуту. Вдруг вспоминаю про меч, гляжу по сторонам. Рядом копается в своих вещах полурослик.

- Эй, мелкий! - кричу я ему.

Испуганно таращится на меня.

- Здесь можно где-то магических камней раздобыть, чтобы меч маной подзарядить?

- Здесь всю ману высосали, давно бои идут, но можно покопаться, вдруг под землёй такой камень лежит.

- Вот и покопай, - говорю. – Лопата есть?

Он лезет в свой рюкзак и достаёт оттуда настоящую сапёрскую лопатку.

И вдруг мне становится стыдно, что я как гопник  - заставляю мелкого работать:

- А ну дай сюда, - втыкаю лопату в землю и делаю копок. Лопата упирается в камень, я разгребаю землю руками – к сожалению, здесь маны нет.

- Можешь идти, - говорю, - я пока покопаюсь.

Ещё копок, и опять пусто. Третий, четвёртый. Неожиданно откапываю целую горсть едва светящихся маной камушков.

«Этого на один полный заряд не хватит. Хотя как сказать». Прикладываю к ним меч.

- Руби и кромсай. Руби и кромсай, - несколько раз повторяю я и наблюдаю небольшое свечение вокруг клинка. – Ну, хоть немного подзарядил. Возвращаюсь к своей лежанке, которую предварительно выстелил соломой. До полуночи осталось недолго.

Скрип колеса катапульты и в небо взлетает пылающий снаряд.