Овидий

- Ура-а-а-а-а-а-а! – кричат собравшиеся, залпом выпивают содержимое своих кружек и закусывают. Я выпиваю полную кружку без закуси. Хочу поскорее напиться и раствориться в празднике.

Ко мне подсаживается Алкин:

- Мой герцог, ваша мудрость не знает границ. Нам вас посла сам создатель… - дальше идёт ещё целый ворох всякой подхалимщины от которой у меня уши вянут.

- В чём собственно вопрос? – не выдерживаю и спрашиваю.

- Когда вы намереваетесь отправиться в Мелиоду, столицу королевства людей?

- Да хоть сейчас, - встаю. Все хватаются за кружки, хотят второй тост. Я жду, пока наливают, и торжественно произношу. – За мир! – снова выпиваю без закуси.

- Какой ёмкий и мудрый тост, - поражается Алкин. – Нам нужно будет обсудить припасы и транспорт, на чём вы поедете.

- А что есть какой-то транспорт, раньше я, вроде как, пешком везде ходил.

- Раньше вы не были нашим герцогом, - резонно отмечает он.

«Логично».

- И какие есть варианты?

- Можем притащить волосатого буйвола, - говорит Алкин. – Нрав у них спокойный, выносливость такая, что может целую гору на себе тащить весь день без остановки.

- Хорошо, давай буйвола. И сразу, пока не забыл, нужно обсудить вопросы казны. Сколько мне взять туда с собой, ну чтобы нормально жить в столице?

- Боюсь, что чтобы «нормально» жить в Мелиоде – вам не хватит никакой казны. Но на более-менее достойное проживание, думаю, насобираем.

- Так не годится, - отсекаю. – Отсчитай ровно половину монет, я возьму их с собой в дорогу.

- А остальное?

- А остальное на нужды деревни пойдёт. Нужно восстановить хижины, отстроить всё, что разрушила гидра.

- Благодарю, благодарю, - кланяется хас. – Вы не только мудрый герцог, но и щедрый. Ещё никто никогда полказны не отдавал простым хасам.

- И тащи уже поскорее своего буйвола, - добавляю. – Как только он будет здесь – так и поедем, нечего расслабляться. Меня жду дела в столице.

Нас перебивает яркий и красочный фейерверк в утреннем небе над болотом. Его дворф приволок, когда услышал, что гидру одолели.

Со своего места поднимается Малк. Он довольно невысок ростом и поэтому взбирается с ногами на стол.

«Ну что это такое», - про себя возмущаюсь я, но слышу, как все радуются, чуть не аплодируют. Может тут так и принято. Нельзя же со своим уставом да в чужой монастырь.

- Малк, Малк, Малк! - кричит толпа.

- Я про победу вашу стих написал, - говорит он. – Ещё никто его не слышал.

«Хоть бы не позорился», - думаю.

- Давай, давай свой стих, мы все хотим услышать, - кричат остальные.

- Ну, раз все хотят, тогда читай, - расщедриваюсь я.

Она кланяется и расшаркивается, отчего кружка, стоящая за его ногой падает со стола, но никто на это не обращает внимания, все взгляды прикованы к Малку. Никто не шумит, все навострили уши как немецкие овчарки. И Малк начинает:

– В заре раздался рокот грома,

   Богов могучий зов звучал,

   Герой сошел к нам с небосклона, когда нужды удел настал!

Народ не выдерживает и начинает скандировать:

- Гер-цог! Гер-цог! У-у-у-у-у-у, - чуть не воют хасы.

- Овидия послали сами Боги? Он что, посланец Богов? - обсуждают они за столом.

- Ай да молодец Малк, ай да поему сочинил про нашего любимого герцога.

- А что? Правда, такое было? – вопрошают кто-то за столом.

- Тише ты дай послушать, - толкает его сосед.

А Малк продолжает:

- Он, грозной поступью шагая, врагов срубает на корню.

  Он веру в доброе вселяет и в силу светлую свою.

Вижу, что хасы не могут сидеть и на местах. Повскакивали, Малку в рот смотрят, каждое слово, каждый звук ловят. Дикий народ. Им тут кассетный магнитофон поставь - они до утра танцевать будут.

- Овидий славный победитель, сомнет вселенской тьмы оплот.

  Овидий — доблестный воитель, чей подвиг вечность воспоёт. – Заканчивает Малк. Но никто уже не может усидеть на месте.

- Слава великому герцогу, слава сэру Овидию, - кричат. Слава великому барду, слава Малку, - им отвечают.

- Качай герцога, качай барда, качай их на руках.

Нас выводят из-за стола, поднимают на руки и подбрасывают. Меня невысоко, А Малка выше, он же легче.

- Сла-ва! Сла-ва! Вечная слава! – кричат. И ящеры кричат вместе с ними и дворф с женой. И вижу я, как этот праздник объединил народ.

Подходят всё новые хасы, приходя ящеры. Вокруг стола вырастает громадная толпа, и во все стороны раздаётся:

- Вечная слава герцогу Рикшезианскому.

- Тише-тише, - я им говорю, - а то вы сейчас своим шумом новую гидру из болот приманите.

- Так вы же и её убьёте! – радостно поют хасы.

Я возвращаюсь за стол, на своё место. А Малк садится у костра и читает свои поемы благодарным слушателя.

«А может оно и неплохо. Пускай строчит свои стишки. У каждого должна быть какая-то отдушина. Кроме того, тот стих, что он про меня написал - не так уж и плох». Про себя отмечаю.