Овидий в изгнании

— Этого не надо, — пресек его оперные претензии незнакомец. — Вы к другим источникам обратитесь.

— Не менее надежным? — уточнил Генподрядчик.

— Ну, где-то, — несколько туманно сказал незнакомец.

— Введите в курс, — попросил Генподрядчик.

— Есть тут один человек, — информировал незнакомец. — Впрочем, не совсем тут. И не совсем есть.

— Это как-то сразу внушает уверенность, — сказал Генподрядчик.

— Дисвицкий его звали. Платон Александрович. Служил он в милиции и был человек причудливый. А поскольку его причуды постоянно подрывали людям поведенческий настрой, его не все любили.

— Так-таки подрывали?

— Ну, вот представьте. Идет осмотр места происшествия. На полу рядом с кроватью лежит мужской труп, лицом вниз, в такой позе, будто он в прыжке вбивает мяч в баскетбольную корзину. Фотограф в разных ракурсах снимает его решающий бросок. Представители убойного отдела, высовывая язык, обводят мужчину цветными мелками и пишут протокол осмотра: «На полу располагается головой на северо-северо-запад и ногами к двери труп мужчины, опознанный соседями как труп Недоручко В. А., 1956 года рождения, постоянно проживавший в этой квартире с 1993 года. Труп потерпевшего Недоручко В. А. лежит, вытянув толчковую левую ногу, на которой из-под сбившихся брюк виднеется зеленый носок, и неловко втянув под себя правую до отказа. Руки также вытянуты рабочими концами на северо-северо-запад. На голове виднеется механическое повреждение, нанесенное, по всей вероятности, тупым металлическим предметом, скорее всего — чугунной статуэткой, торчавшей из повреждения в голове на момент появления в квартире оперативной группы, и которая, по всей вероятности, непосредственно стала причиной смерти. В комнате заметны следы борьбы не менее двух людей».

Тут появляется Дисвицкий, дежурящему у дверей милиционеру показывает билет в шестой ряд партера и активно включается в осмотр. Он придирчиво оглядывает труп, обнюхивает его губы на предмет запаха яда, одергивает ему штанину, вылавливает из черепа чугунную статуэтку, как стерляжью голову половником из ухи, и говорит протоколисту:

— Ну-ка, Петь, чего ты там понаписал… Труп Недоручко, зеленые носки… тупым предметом… Так. И все, что ли?

— А что еще? — недоуменно спрашивает Петя, никогда не присутствовавший на выездах с участием Дисвицкого и не знающий, свидетелем какого фонтанирования умственных соков с мякотью ему предстоит стать.

Дисвицкий со вздохом поднимает глаза к долготерпеливому небу.

— Пиши, — распоряжается он, глубоко усаживаясь в кресло. — «Формат ранений в затылочной части головы совпадает с подставкой статуэтки „Плутон и Прозерпина“ каслинского литья, копирующей известную статую работы Лоренцо Бернини, высотой…» Возьми-ка, измерь.

Петя берет статуэтку, вытирает о штанину и меряет рулеткой.

— Двадцать пять, плюс-минус полтина, — говорит он.

— Прекрасно. «…высотой 25,5 сантиметров, т. е. выполненную в масштабе 1:10. Ноги Плутона по колено забрызганы кровью и остатками мозга гражданина Недоручко В. А., что хотя и не входило в первоначальный замысел скульптора Л. Бернини, однако органично дополняет созданную им композицию».

Он задумывается, сначала мимолетно, потом с удовольствием, кажется, совсем забывая, где он.

— Чего дальше писать? — пробуждает его Петя.

— Дальше, — опоминается Дисвицкий. — Пиши: «Группа „Плутон и Прозерпина“ выполнена Лоренцо Бернини при возможном участии его отца Пьетро в 1621 или 1622 году для кардинала Шипионе Боргезе, в том же 622 году подарившего скульптуру племяннику папы Григория XV, кардиналу Людовизи, на чьей вилле она пребывала до 1908 года, когда перешла в собственность государства. Кардинал Людовизи щедро расплатился с Бернини за эту работу, хотя она делалась не для него, и много способствовал тому, чтобы скульптору был вручен крест Кавалера Христа. То было время, когда усилиями божественного Гиберти, родом из Флоренции, Якопо делла Кверча, сьенца, а также тех, кто много и с пользой учился у названных мастеров и чьи имена мы не станем сейчас без нужды поминать, искусства и науки, а в частности искусство ваяния, существенно продвинулись, так что не будет дерзостью сказать, что в чем-то мы сравнились с древними, а в чем-то и превзошли их. Во всяком случае, в ту пору никому не пришло бы в голову носить малиновый галстук под зеленые носки, ибо, сделай он нечто подобное, он до конца дней был бы осужден испытывать на себе пренебрежение людей понимающих и насмешки простонародья, никогда не знающего в них ни пресыщения, ни усталости».

— Это выпад в адрес трупа? — спрашивает фотограф Валентин Михайлович.

— Безусловно, — отвечает Дисвицкий. — Я рад, что ты заметил это, поставив под сомнение расхожую мысль о ненаблюдательности фотографов.

— И ты находишь это этичным?

— Я нахожу это необходимым, — отвечает Дисвицкий. — Жалкая судьба В. А. Недоручко должна стать примером для всех, кто намерится пойти его дорогой.

— Дальше чего? — перебивает их Петя.